«Люди часто не понимают, что происходит вокруг, а мы можем это объяснить»

Георгий Сталинов занимается полевыми социальными исследованиями и создал видеоподкаст, в котором гости рассказывают о необычных социальных феноменах на основе полевых материалов. Уже доступны выпуски о гаражниках, анастасийцах, неформальной экономике в провинции, православных приходах, отходниках. В интервью проекту «Молодые ученые Вышки» он рассказал, как путешествовал автостопом с дальнобойщиками, почему плохо работать таксистом и побеждено ли браконьерство на Камчатке.

Как я начал заниматься наукой

У нас на программе «Государственное и муниципальное управление» самая сильная в Вышке тусовка полевиков, то есть людей, которые занимаются полевыми социальными исследованиями. Мои преподаватели Симон Гдальевич Кордонский и Юрий Михайлович Плюснин возили студентов государственного и муниципального управления в поля с 2000-х, чтобы показать, как устроено местное самоуправление (МСУ) в широком смысле. Эта традиция выросла в программу студенческих экспедиций «Открываем Россию заново», через которую я и пришел к науке. Сначала заинтересовался полевой частью, а потом методологической, теоретической и фундаментальной.

На 2-м курсе я в рамках курса по МСУ поехал на три дня в Липецкую область и потом стал записываться в двухнедельные экспедиции «Открываем Россию заново» с нашими преподавателями. Заинтересовался социальной антропологией и поступил в магистратуру тоже на госуправление.

Как госуправление связано с полевыми исследованиями

В Российской империи полевыми исследованиями начали заниматься госуправленцы — чиновники по особым поручениям. Первым социоантропологическим отчетом можно считать написанную в XVIII веке книгу Степана Крашенинникова «Описание земли Камчатки». И потом по разным причинам и в разных обстоятельствах люди, аффилированные с государственными ведомствами, ездили изучать разные территории, социальные и этнические группы, территориальные сообщества.

Что я изучаю

Сообщества, хозяйственные и трудовые практики, практики самоорганизации.

О чем было мое первое большое исследование

Полноценный социальный антрополог/этнограф/полевой исследователь — тот, кто реализовал собственный проект. Когда я учился на 4-м курсе, Фонд поддержки социальных исследований «Хамовники», который тесно связан с нашей Лабораторией муниципального управления, разыгрывал гранты для молодых исследователей. Среди феноменов, которые интересовали фонд, были дальнобойщики. Я выбрал эту тему и получил грант.

Дальнобойщики в России — почти белое пятно. В США про дальнобойщиков писали статьи весь XX век: о проблемах профсоюзов, старении профессии, самоорганизации и т.д. У нас все это тоже есть, еще и приправлено яркой историей с системой взимания платы «Платон», но почти никто не интересовался этой темой.

Чтобы собрать данные, я начал путешествовать с ними. Совокупно автостопом я ездил около пяти недель. Договаривался уже на дороге: на стоянке с фурами подходил к людям и просил взять меня с собой. И уже в кабине объяснял, что я провожу исследование, что буду писать (на тот момент) магистерскую диссертацию про дальнобойщиков. Мы обсуждали их работу, жизнь, разные вещи, которые происходили вокруг дороги, пока мы ехали. День-два я ехал с одним водителем и после этого пересаживался к следующему.

Еще я занимался исследованиями на месте. Например, в Дагестане я изучал дальнобойщиков три недели. Там есть сельские общины дальнобойщиков, есть фонды, из которых они могут дальнобойщику помочь, если он разбился, или помочь его семье, если он погиб. А в одном месте мы обнаружили, что из села уезжает очень много мужчин в период активного импорта фруктов из Азербайджана и Ирана, и водители оплачивают работу патрульной службы, которая состоит из их односельчан, чтобы все было спокойно.

Что меня интересовало больше всего

Неформальная самоорганизация. Пример — черный рынок топлива, который существует почти на всех федеральных трассах. Дальнобойщикам, которые работают в крупных транспортных компаниях, топливо оплачивают работодатели. И они могут его аккуратно слить и продать другому дальнобойщику — индивидуальному предпринимателю.

Моя аспирантская диссертация посвящена тем невидимым для внешнего наблюдателя связям между водителями, которые составляют их мобилизационный потенциал. Когда в 2015 году внедрили систему «Платон», тысячи водителей смогли скоординироваться за считанные дни вне профсоюза, после чего создали альтернативное объединение. Впоследствии тарифы оплаты проезда по федеральным дорогам снизили с 4 до 1,5 рубля за километр, и до сих пор тариф вырос только до 3,34 рубля.

Казалось бы, водители — одиночки и не состоят в коллективах, как офисные и заводские работники, но они все связаны неформально, ежедневно взаимодействуют на стоянках и АЗС, общаются по рациям, обмениваются информацией. За счет слабых связей они очень быстро организовали свою структуру по всей стране.

Что еще я изучаю

Я довольно плотно занимаюсь исследованием природопользования. Это все, что связано с рыболовством, сбором дикоросов, промысловой охотой.

Самый большой коммерческий проект, в котором я участвовал, касался исследования рыбных промыслов на севере и западе Камчатки. Мы изучали вопрос неучтенного лососевого промысла (браконьерства) для отечественных рыбопромышленников, которые базируются на Камчатке.

В совокупности 3–4 месяца мы провели на Камчатке в небольших селах, участвовали в рыбных промыслах, жили на заводах, взаимодействовали с рыбопромышленниками и с теми, кто пресекает браконьерство. И немного путешествовали по рекам. В том числе за счет наших исследований промышленные продукты получили сертификацию, и теперь они экспортируются за рубеж.

Международная сертификационная компания предъявляет ряд требований к рыбопромышленникам, которые они должны соблюсти. Для этого у них на предприятиях должен быть проведен аудит, а в зонах вылова — социоантропологические исследования, которые покажут, что браконьерское изъятие не несет рисков для популяции.

Объем, который может выловить промышленник, рассчитывается экологами исходя из того, сколько можно забрать из популяции, чтобы до нерестилищ дошло достаточно рыбы для продолжения рода. Если промышленник заберет эту рыбу в море, а потом остаток, который должен отнереститься, выловят браконьеры в реке, то воспроизводства популяции не будет. Поэтому необходимо проводить оценку объема неформального промысла.

За последние 20 лет возможности для браконьерства значительно сократились. В нулевых годах на Камчатке браконьерский вылов достигал половины от общего. В том числе за счет того, что промышленники занимались браконьерством. А потом их полностью легализовали и разрешили ловить всю рыбу, которую они хотят.

Сейчас антропогенной угрозы именно браконьерской на Камчатке нет. Есть угрозы, связанные с промышленниками, потому что не у всех налажены процессы вылова и переработки. А еще потенциальный вред связан с разработкой руд. Добыча золота и платины загрязняет реки так, что рыба там не выживает.

Что посмотреть на Камчатке

Я не собираюсь оставлять Камчатку, буду туда ездить еще. Это один из исключительных регионов в масштабе всего мира и самый необычный российский регион. Я говорю это со знанием дела, потому что много где был: на Алтае, в Якутии, в Приморье, на севере европейской части России.

Туристы, которые сейчас приезжают на Камчатку, многого не видят. Внутренние перелеты на Камчатке очень дорогие. Поэтому им показывают типичные картинки: синее небо, зеленая травка, вулкан. Они не знают, как выглядит корякская тундра и бушующий апрельский океан, весь в шуге, в льдинах. Это видят только богатые туристы-охотники и геологи, которые ездят в командировки.

Для массового туриста посетить агломерацию Петропавловска-Камчатского уже будет сногсшибательным событием. Это маленький город, окруженный удивительной природой. Необязательно ехать вглубь. Можно посерфить на океане, на Халактырском пляже, известном вулканическим черным песком. Покататься на сноуборде с вулканов, любуясь Авачинской бухтой. Увидеть сивучей, которые лежат прямо в центре города. Съездить в Паратунку поплавать в обустроенных термальных источниках.

Какими результатами я горжусь

Своим проектом по дальнобойщикам, потому что я его сделал один. Еще я горжусь тем, что наши еще студенческие репортажи на сайте Вышки привлекли в наш коллектив классный проект по Камчатке. Горжусь, что завел канал «Антрополе», который интересен широкой аудитории. В научно-популярной среде социология очень слабая, сильно проигрывает экономике, психологии, политологии, истории и вообще всем общественным наукам. Кто-то должен был запустить подкаст про полевые исследования, и это сделал я.

У меня широкий круг коллег. Мы все друг друга хорошо знаем по конференциям, а с кем-то и работали вместе в экспедиции. Я их приглашаю, они рассказывают про свои исследования. В кадре я в основном задаю вопросы и редко что-то добавляю от себя. Но как раз это и нужно было, чтобы люди узнали, что мы тоже можем принести интересные и полезные знания.

Мы можем производить полезное бизнесу/государству знание. Люди очень часто не понимают, что происходит вокруг, а мы можем это объяснить — провести этнографическое исследование и разобраться во всех нюансах. Мы сейчас нацелены на прикладные проекты. В прошлом году я делал автоэтнографию такси под заказ: зарегистрировался на платформе, взял машину в аренду и работал несколько недель таксистом, записывая все свои наблюдения в исследовательский дневник.

Чем плохо быть таксистом

Агрегатор стимулирует человека выбирать определенный график. Чтобы хорошо зарабатывать, таксист должен выйти на работу в шесть часов утра, приехать домой в полдень, потом снова выйти на работу часа в четыре дня и приехать домой уже под ночь. Московские часы пик сопровождаются высокими ценами на такси, бонусами от агрегатора. Такой график подразумевает жизнь в машине. Несмотря на то что у тебя есть четыре свободных часа днем, тебе некуда их деть. Я в это время писал свой исследовательский дневник. Но чем заниматься обычному таксисту, когда его жена на работе, а дети в школе или детском саду?

Он приезжает ночью, ложится спать, встает в 6 утра и не видит свою семью ни с утра, ни вечером. А на выходных самые жирные часы. И каждый день нужно отдавать аренду.

О чем я мечтаю

Я настроен на прикладные проекты. Когда у тебя заказывают исследование, ты четко понимаешь, кому и зачем оно нужно. Факультет социальных наук смещает фокус с фундаментальных исследований на прикладные. Я бы хотел, чтобы наша лаборатория конкурировала с исследовательскими агентствами и мы забирали себе самые интересные исследования, параллельно обучали студентов, вовлекая их в исследования на занятиях и за пределами аудиторий.

Еще одно направление — творческая деятельность, которая теперь уже неотрывно сопутствует всей моей работе, Это просвещение, блогинг, видеоподкасты и non-fiction-литература. Я буду писать книгу про дальнобойщиков в стиле путевых заметок.

Если бы я не стал ученым

Я все равно бы имел дело с людьми. Я работал в HR до того, как решил остаться в университете. Но мне не очень понравилось. Наверное, в итоге пришел бы к предпринимательству, потому что ценю свободу и независимость. В науке и образовании много свободного времени, которое можно посвящать своим проектам и инициативам. Вот что мне нравится. Наверное, такая же свобода есть только в предпринимательстве.

Мог бы стать писателем. Писать можно не только книги, но и сценарии. Меня всегда интересовало кино, но в школе я как-то не позволил себе ступить на это поле. Может, в итоге решился бы стать сценаристом или актером.

С кем я бы хотел встретиться

С крупнейшими путешественниками, исследователями и этнографами — Николаем Миклухо-Маклаем, Фритьофом Нансеном, Владимиром Арсеньевым и другими.

Как устроен мой обычный день

Мой день начинается с прогулки с собакой. Потом я могу читать, писать что-то для канала, организовывать новый ролик для подкаста. К счастью, у меня нет рутины, она бы меня убила.

Куда я поеду в этом году

У меня будет экспедиция в Архангельскую область, в Пинежский район, по исследованию дикоросов. С моим коллегой Артемием Позаненко мы поедем в Иркутскую область изучать сельскую общину, которая живет пушным промыслом. А еще мы поедем в Забайкалье по проекту коллеги из лаборатории, чтобы выяснить, как взаимодействуют с природой люди, окруженные национальными парками. В Екатеринбурге будем снимать ролик про добычу полудрагоценного камня на Урале.

Также я хотел организовать съемку документального фильма на Камчатке для своего блога, но пока не нашел финансирования. На западном побережье живет семья, которая организовала предприятие по сбору и переработке иван-чая, сегодня их чай пьет каждый седьмой камчатец. Очень красивая история: чайные плантации, периметр которых охраняют собаки и периодически отгоняют медведей, — хотелось бы все это снять.

Будут и другие поездки на съемки: Приморье, Вологодская область, Санкт-Петербург, Кологрив, возможно, Карелия. Проект финансирует фонд «Хамовники», во многом мы и рассказываем про проекты фонда.

Бывает ли у меня выгорание

Бывает, когда что-то надоедает. Тогда надо ехать в экспедицию. Когда деньги зарабатываю, выгорание тоже уходит очень быстро. На самом деле, я просто стараюсь не заморачиваться. Не было такого, чтобы я лежал и не мог ничем заняться. Наоборот, постоянно ощущение: что-то еще надо сделать, что-то еще придумать. Сначала нужно было делать то, что делают старшие коллеги: окончить магистратуру, стать преподавателем, опубликовать статью. Потом появился блог, видеоподкаст, связанные с ним поездки, работа с аудиторией. Сейчас максимум моего внимания за пределами моих обязанностей направлено на него.

Чем я интересуюсь, помимо науки

Люблю хорошее кино. Массовое, не артхаус. Хочу когда-нибудь поучаствовать в кинопроизводстве, может быть, в документальном.

Что я недавно читал

«Долг: первые 5000 лет истории» Дэвида Гребера, «Жизнь в пустоте. Антропологические очерки социального пространства за пределами властного регулирования» и «Любовь и выборы» Ланы Барсуковой. Последняя книга — женский роман, но его написала профессор и доктор социологических наук, в книге много исследовательского материала, хотя читатели вряд ли догадываются об этом.

Совет молодым ученым

Я бы посоветовал не занимать свое время пустой бесполезной работой, а заниматься только делами с перспективой развития себя и коллектива. При отсутствии настроения пойти погулять: выгорание уйдет, придут полезные мысли.

Надо разобраться в системе. Объединить в одних проектах науку, работу со студентами, перспективы больших грантов и заказных проектов.

Нужно быть предприимчивым. В противном случае ты делаешь то, что скажут другие, а в науке делать то, что скажут другие, скучно.

Любимое место в Москве

Я люблю леса и парки. Как-то в Теплом Стане в поле я обнаружил пасущуюся корову с теленком. А в Москве мне очень нравятся закоулочки и дворики на Пречистенке. Вообще я полюбил Москву после того, как в нее переехал. Раньше я жил в Подмосковье, а сейчас — на проспекте Вернадского. Когда ты быстро добираешься до университета, а рядом парк, здесь жить хорошо.

Три самых красивых места, которые я видел в экспедициях

Река Вывенка, третья по размеру на Камчатке. Она находится на севере, где заканчивается Камчатский полуостров и начинается материк. Тиманский кряж на севере Коми: сопки, извилистые реки и тайга. И еще Подкаменная Тунгуска в Красноярском крае.