В поддержку науки

Заведующему кафедрой управления наукой и инновациями НИУ ВШЭ Борису Салтыкову присвоен титул docteur honoris causa Университета Франш-Конте в Безансоне (Франция).

— Борис Георгиевич, прежде всего примите наши поздравления. В какой степени это награждение стало для вас неожиданным? Какие контакты связывают вас с Францией и в частности Университетом Франш-Конте, где 7 сентября вам был присвоен титул docteur honoris causa?

— Наша кафедра занимается управлением наукой и инновациями, и несколько лет назад мы начали сотрудничество в этой сфере с Университетом Франш-Конте в Безансоне, точнее с Центром трансфера технологий, который был открыт в университете. Там я познакомился с профессором Раймоном Бессоном — очень интересным человеком, работавшим во многих странах мира, включая Латинскую Америку, США, Китай, а в последние восемь лет переключившим почти все свое внимание на Россию. Достаточно сказать, что в возрасте старше шестидесяти лет он изучил русский язык и прилично говорит на нем. Прошлой осенью профессор Бессон приезжал в Высшую школу экономики, мы с ним обсуждали общие проблемы трансфера технологий, а этой весной я узнал, что он предложил мою кандидатуру комитету по вручению honoris causa. Для меня это, безусловно, стало сюрпризом. Думаю, большую роль здесь сыграло теплое отношение Раймона Бессона к нашей стране — он неоднократно у нас бывал, причем в таких отдаленных городах, какие и мне не удавалось посещать. И это были не туристические поездки, а исследовательские, касавшиеся проблемы продвижения технологий. У него в этом плане четкая позиция: что толку от достижений в науке, если они кончаются только публикациями? Другое дело, если на выходе мы имеем продукт. И ему очень хотелось бы, чтобы что-то инновационное производилось в России. В этом наши с ним желания и стремления совпадают.

— Степень почетного доктора Университета Франш-Конте в этом году была присуждена трем ученым, и насколько я знаю, вы оказались в очень хорошей компании…

— Это так, хотя, честно говоря, я себя давно уже считаю не ученым, а управленцем. Вместе со мной были награждены два нобелевских лауреата по медицине — Харальд цур Хаузен, который долгое время занимается проблемой раковых заболеваний, и Франсуаза Барре-Синусси, одна из первых исследователей СПИДа. Конечно, я был отмечен не за научные труды, а за ту деятельность, связанную с реформой российской науки и всего сектора R&D, которую я вел на посту вице-премьера и министра науки в первой половине девяностых годов. В частности, в тот непростой период мы смогли создать два государственных фонда поддержки науки — фонд фундаментальных исследований (РФФИ) и Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ). Отдельно был организован Фонд содействия развитию малых форм предприятий, или, как его чаще всего называют, Фонд Бортника — по имени его директора Ивана Михайловича Бортника. Вот эти достижения были отмечены Раймоном Бессоном, представлявшим мою кандидатуру на церемонии.

Харальд цур Хаузен, Борис Салтыков и Франсуаза Барре-Синусси

— Как проходила сама церемония?

— Все было устроено весьма торжественно — история университета, да и города к этому обязывает. В Безансоне, расположенном в петле реки, сохранились, например, руины римского амфитеатра и акведука — свидетельства покорения города Цезарем. Университет Франш-Конте также один из старейших во Франции, он был основан еще в 1423 году. Церемония награждения проходила в здании городского парламента. Ей предшествовала небольшая пресс-конференция, затем проходило представление каждого из лауреатов: всех нас, как полагается по устоявшемуся ритуалу, одели в мантии. Зал был достаточно просторным, чтобы в нем разместилась университетская профессура, человек пятьдесят-шестьдесят публики и камерный оркестр, который после каждого награждения играл небольшую пьесу. На церемонии присутствовал мэр Безансона (позже вечером он устроил торжественный прием), а также президент и ректор Университета Франш-Конте.

— Чему была посвящена ваша речь на церемонии?

— Я более подробно рассказал о своей деятельности на посту министра и о том, с какими проблемами мы сталкивались при реформировании советской системы поддержки науки. В нашей стране университетский сектор был совсем слабеньким — подавляющее большинство ученых работало в отраслевой науке, и туда же направлялась львиная доля государственного финансирования. Причем три четверти этих средств так или иначе шло на военные разработки — скажем, бюджет Сибирского отделения Академии наук в отдельные годы на 75 процентов складывался из заказов оборонных предприятий. Деньги распределялись централизовано, строго по ведомствам, без учета междисциплинарного характера многих исследований. Многие высококлассные научные коллективы не включались в такие работы, потому что были закреплены не за тем ведомством, которому поручили выполнять ту или иную программу. Концентрировать все госресурсы в одном месте было приемлемо для решения глобальных задач вроде создания атомной бомбы или запуска человека в космос, но для обеспечения регулярных научных исследований эта схема не подходит. Управление наукой должно строиться совсем на других принципах — в этом состояла одна из задач тех реформ, которые мы проводили в 1992-1996 годах.

Я также заметил, что система организации научных исследований во Франции в чем-то напоминает ту, что сложилась в СССР. Во Франции, помимо университетского сектора, есть Национальный центр научных исследований (CNRS) — некий аналог нашей академии наук, который многие во Франции считают неповоротливой государственной структурой, с трудом меняющей приоритеты. Во французском университетском секторе не так давно была проведена реформа, цель которой заключалась в предоставлении больших прав и автономии университетам. Но из разговоров с французскими коллегами стало понятно, что вместе с возросшей автономией они ощущают и дефицит финансирования.

— Продолжится ли ваше сотрудничество с Университетом Франш-Конте?

— В Высшей школе экономики принято приглашать для чтения курсов иностранных профессоров, и на нашей кафедре подобная практика тоже существует. Я считаю, что такая форма сотрудничества очень плодотворна, особенно для наших студентов, которые получают возможность не просто послушать лекции хороших ученых, но и понять язык современной мировой науки.

Олег Серегин, Новостная служба портала ВШЭ