В Вышке воспоминали советских «неофициальных» медиевистов

В Высшей школе экономики прошел круглый стол «Неофициальная советская медиевистика и советский “культурный поворот”», организованный Институтом гуманитарных историко-теоретических исследований, Научно-учебной лабораторией медиевистических исследований и Школой исторических наук ВШЭ. Участники говорили о восприятии творчества «неофициальных» советских медиевистов в советском и современном гуманитарном знании.

Образ современного гуманитарного знания в значительной степени сформирован поворотом к изучению культуры как образа жизни и смыслового мира человека. В различных национальных традициях науки этот поворот происходил по-разному. В советской науке, где осмысление современной ситуации было в большой степени блокировано идеологией, развитие исследований культуры было связано в значительной степени с далекими от современности эпохами — античностью, Средневековьем, Ренессансом.

Особое место в истории советского «культурного поворота» занимает «неофициальная» медиевистика. Арон Гуревич, Юрий Бессмертный, Леонид Баткин, Алла Ястребицкая и другие представители этого течения внесли большой вклад в становление «несоветской» советской гуманитарной науки в 1960-1970-е годы, причем их работа имела резонанс не только среди историков, но она стала частью общего междисциплинарного движения. Определение «неофициальная» связано с тем, что их работа вдохновлялась не столько идеями «официального» советского марксизма, откровенное отклонение от которого, как правило, не допускалось, сколько разными  интеллектуальными традициями, такими как семиотика, немецкая традиция историзма или «история ментальностей» французской школы «Анналов». Пусть при этом они работали в академических институтах, имели научные степени, публиковались (хотя и не всегда без трудностей), их работы могли даже включать в обзоры советских научных достижений.

«Нам хотелось не столько оценить «вклад» «неофициальных» медиевистов, сколько рассмотреть характер и смысл того, что они делали в пространстве советской культуры, и то, что могут означать их идеи и позиционирование себя в науке и обществе для сегодняшнего дня. Отсюда вопрос о советском «культурном повороте», который стал их главным «предприятием». Он был тесно связан с происходившим в других «неофициальных» (нонконформистских и просто «новых») социальных науках», — пояснила одна из идейных вдохновителей и организаторов этого мероприятия доцент Школы исторических наук ВШЭ Ольга Бессмертная.

Арон Гуревич предлагает читателю другой образ Средневековья и другой образ знания. Он отказывается от прогрессистской модели, которая господствовала в советской науке, где Средние века рассматривались как темное и неполноценное время, а поворот к современности связывался с Возрождением

В контексте дискуссии о «культурном повороте» докладчики не раз вспоминали «Категории средневековой культуры» Арона Гуревича. Эта работа преодолевала дисциплинарные и предметные границы так же, как «Поэтика мифа» Елеазара Мелетинского или «Поэтика ранневизантийской литературы» Сергея Аверинцева. Ее автор представил публике знание о средневековом прошлом, отличное от официальной исторической науки того времени.

«Арон Яковлевич предлагает читателю другой образ Средневековья и другой образ знания. Он отказывается от прогрессистской модели, которая господствовала в советской науке, где Средние века рассматривались как темное и неполноценное время, а поворот к современности связывался с Возрождением. Он показывает Средневековье как самоценный период в истории культуры, — говорит ведущий научный сотрудник ИГИТИ и один из организаторов круглого стола Борис Степанов. — И что еще важно — этот труд представил новый синтетический образ средневековой культуры. В его основе лежало понимание культуры как системы смыслов и значений, как картины мира, которая определяет всю жизнь средневекового человека».

В докладах затрагивались не только темы, заданные этой книгой (реабилитация Средневековья, личность как предмет историко-культурного изучения), но и восприятие ее советской интеллигенцией и мировым научным сообществом.

Однако главным образом, вопреки первоначальному замыслу, дискуссия сосредоточилась на характеристиках групп и фигур внутри советского сообщества медиевистов, на соотношении между противостоянием господствующей идеологии и соблюдением профессиональных стандартов. «Многие выступавшие стремились оспорить понятие «неофициальное», а не анализировать его как понятие эпохи, — прокомментировала это Ольга Бессмертная. — Как и попытки свести проблему в русло профессионализма, говорить о некой «корпорации» советских медиевистов, это свидетельствует, на мой взгляд, о стремлении участников нивелировать различия в советском прошлом, включая и специфику «неофициальной» медиевистики, размыть границы, а не осмыслить их, имея в виду и их динамику. Это многое говорит как о сегодняшнем состоянии профессиональной памяти российского медиевистического сообщества с его ностальгией по научным авторитетам, так и о проблемах работы с собственным прошлым, характерных сегодня для разных российских интеллектуальных элит, включая, что показательно, и профессиональных историков».

Кирилл Левинсон, еще один организатор этого мероприятия, констатировал, что в обсуждениях баланс сдвинулся от «научно-исследовательской» направленности в сторону «юбилейно-мемуарной». По его словам, задумано было обратное. «Мы думали, что будут говорить исследователи, а вышло так, что больше был слышен голос воспоминающих, на фоне которых исследователи с отстраненной позицией смотрелись почти странно, да и из приглашенных представителей других дисциплин почти никто не явился. Значимое отсутствие. Но для меня важно, что такой общий разговор вообще состоялся. Очевидно, что наметился определенный прогресс в зарастании тех разрывов, которые существовали между "лагерями" медиевистов еще лет пять назад, и мы на шаг-другой продвинули дело если не к формированию корпорации (или научного сообщества), то по крайней мере ко взаимно заинтересованному и не обремененному обидами общению».