«Гендерные исследования говорят, что возможности мужчин и женщин одинаковы»

За четыре года в Вышке Анна Иванова прошла путь от ведения семинаров у первокурсников до авторского курса об автобиографической памяти. Преподаванию она отдает очень много времени, а параллельно дописывает диссертацию и ведет психологическую практику. В интервью «Ровесникам Вышки» Анна рассказала о гендерных исследованиях, первых впечатлениях от своего департамента и пользе дисциплин общего цикла.

— Как вы начали преподавать в Вышке?

— Мне предложила Мария Вячеславовна Фаликман, которая тогда возглавляла департамент психологии. Мы с ней были знакомы еще с МГУ, она у нас вела пары. Она знала, что я хотела преподавать, и летом 2018 года пригласила меня вести семинары у первокурсников бакалавриата. Я тогда оканчивала в МГУ аспирантуру, и это казалось логичным продолжением, поскольку аспирантура предполагает преподавательскую практику.

Кроме того, преподавание — это классное, интересное и очень благодарное занятие. Ты постоянно развиваешься, читаешь новую литературу, пытаешься придумать что-то интересное и чувствуешь отклик, ты видишь, как люди меняются, помогаешь им развиваться. И мне очень нравилось организовывать образовательные мероприятия. До Вышки я участвовала в разных летних школах, однажды занималась организацией мастерской психологии.

— Что вы преподаете?

— Когда я только пришла, у меня еще было не так много опыта, и я вела предметы, по которым у меня точно были компетенции: «Введение в психологию», «Историю психологии». Еще я вела психологию как дисциплину общего цикла — у экономистов, маркетинга, медиакома. Сейчас у меня ставка старшего преподавателя. В этом году у меня появился авторский курс, который называется «Психология автобиографической памяти». Там я читаю лекции и веду семинары. Я участвую в майноре по гендерным исследованиям и там отвечаю за часть про гендерную психологию. Эти дисциплины уже подбирались под мой научно-исследовательский интерес. У студентов других направлений я в этом году не преподаю, но оставила себе «Историю психологии», потому что мне нравится ее вести. Еще она полезная, потому что, если ты хорошо разбираешься в истории психологии, тебе проще писать статьи, ты понимаешь, откуда, из каких подходов черпать информацию.

— Каким было ваше первое впечатление от Вышки?

— До предложения стать семинаристом я ни разу не была в НИУ ВШЭ и вообще не очень понимала, куда я попаду. Помню первые впечатления от нашего корпуса в Армянском переулке: современное здание, все просто, но с головой сделано, для людей. Многих коллег я уже знала, потому что они раньше преподавали в МГУ, так что мне в целом было достаточно комфортно. Но адаптация все равно потребовалась — к новой системе, где вместо кафедр лаборатории, к тому, как ведут себя студенты и студентки.

В Вышке понятное и прозрачное регулирование организационных вопросов. Если у тебя что-то случилось, ты можешь написать в учебный офис, тебе четко ответят, что нужно сделать. Если ты не понимаешь, как пройти медосмотр, тоже можно написать, тебе помогут, а не пошлют в три окошка с бумажками, и ты будешь стоять в огромных очередях. Я очень благодарна своей альма-матер и периодически туда прихожу — и к научной руководительнице, и просто на кафедру. Но что я вижу большое количество плюсов там, где я сейчас, — это точно.

— Расскажите про ваш авторский курс. Почему вас интересует тема автобиографической памяти?

— Мне кажется, что знания о том, как люди помнят про себя, невероятно ценны. Во-первых, если мы знаем, как именно мы это делаем, то у нас больше свободы в том, чтобы управлять нашими воспоминаниями, менять отношения к травматическим событиям или к ситуациям неопределенности. Для меня и для многих исследователей в этой области очевидно, что наше прошлое конструирует наше будущее. Изучение того, как это происходит, мне кажется очень перспективной областью. Тем более что за пределами Москвы этим никто не занимается.

Кроме того, из психологии автобиографической памяти и нарративной психологии выросло направление, которое называется нарративная практика. Я сама практикующий психолог, и совмещение науки и практики для меня очень важно.

— А гендерные исследования?

— Они дают возможность по-новому посмотреть на разные явления. Например, на то, что такое гендерная идентичность, что такое гендерные стереотипы, как они влияют на людей. Через переосмысление этих понятий мы приходим к важным результатам в контексте развития общественного сознания. Причем в разных дисциплинах — социологии, психологии, политологии.

— Насколько это тема развита в России?

— Внутри курсов социальной психологии на психфаках всегда есть вопросы гендерных исследований. Этой темой занимаются в МГУ в Москве, в Европейском университете в Петербурге, в Томском университете, в Перми. Множество научных работ защищается именно в области гендерной специфики. Это стандартная ветка развития научного знания, потому что, когда мы говорим про гендерные различия, мы говорим, например, о том, что больше присуще мужчинам или женщинам. Это всегда было интересно, всегда все сравнивали. Просто гендерные исследования это соединяют в единый профиль и предлагают другие инструменты анализа.

— И каковы результаты сравнения, согласно гендерным исследованиям?

— Есть множество стереотипов вокруг уровня IQ у женщин и мужчин. Вспомните бесконечные анекдоты про блондинок. А гендерные исследования говорят, что этих различий практически не существует. Очень мало критериев, где действительно есть статистически значимые отличия между генеральной совокупностью мужчин и женщин. Например, у женщин в среднем чуть выше эмоциональный интеллект, а у мужчин в среднем чуть лучше развито пространственное мышление, умение ориентироваться на местности. Если бы все работодатели были знакомы с результатами исследований и понимали, что возможности мужчин и женщин одинаковы, у нас, возможно, не было бы феномена стеклянного потолка.

— Исследования помогают ответить на вопросы, откуда берутся эти стереотипы?

— Да. Они исследуют такой феномен, как гендерная социализация, то есть процесс усваивания правил и норм, предписанных гендерной ролью. Чаще всего эти стереотипы возникают под влиянием гендерной социализации. Либо мужской, либо женской. А дальше мы можем делать кросс-культурные сравнения и оценивать распространенность стереотипов в разных обществах. И смотреть, в чем причина их возникновения. Вариантов может быть несколько: либо это воспитание в семье, либо в школе и других институциях, либо влияние масс-медиа.

Вера в строгие гендерные роли (где мужчина — сильный и надежный добытчик, а женщина — хранительница домашнего очага) в целом в среднем в России выше, чем, например, в европейских странах. Но при этом она меняется от города к городу и от поколения к поколению. В Москве и Петербурге в это верят меньше, чем в маленьких городах. 20–30-летние придерживаются таких взглядов реже 60–70-летних.

— Связываете ли вы с Вышкой свое дальнейшее развитие в науке?

— Я точно хочу работать здесь до тех пор, пока буду нужна. Это очень важная часть моей жизни, потому что я в этом вижу огромное количество смыслов. И в общении со студентами, и в возможности преподавать, и в сфере развития моих интересов. Я желаю себе дописать диссертацию, защититься и дальше планировать, может быть, открытие своей собственной лаборатории, развитие научных групп.

— Какое у вас впечатление от студентов Вышки?

— Они всегда меня безумно радуют. Каждый набор очень разный, и ты видишь от года к году, как меняются интересы, взгляды, но при этом есть базовые вещи, которые остаются неизменными. Студенты Вышки очень активные. На любом направлении, с которым мне приходилось сталкиваться, я встречала людей, которые действительно хотят развиваться. У них всегда есть тяга к новому знанию.

А еще критический взгляд на то, что им преподносят. Они задают вопросы, они спрашивают, откуда я это знаю, почему вот это вот так. И это очень важно, потому что это и преподавателя держит в тонусе, и у студента формирует склад ума, когда ты ничто не принимаешь на веру, а все пытаешься проанализировать.

— Почему изучать психологию как общую дисциплину — разумная идея?

— Мне вообще кажется, что любое гуманитарное знание полезно, не только психология, но и политология, философия и социология. Все эти дисциплины учат мыслить, но плюс именно психологии заключается в том, что на сторонних направлениях мы можем больше говорить о том, как использовать психологию в жизни. Например, можно научиться отличать хорошего специалиста от шарлатана и не бояться ходить к психологам, понимая, какими они должны быть.

— Вы сами практикующий психолог. Это помогает в преподавании?

— Это дает мне большую стрессоустойчивость и гибкость. Когда ты практикующий психолог, ты учишься слушать других людей и быть внимательным к их особенностям. Я, например, стараюсь замечать студентов, которые боятся делать доклады, выступать на публике, и предлагать им помощь. Это не психотерапия, я это не смешиваю, но я понимаю, что мои практические навыки дают мне больше компетенций по взаимодействию с разными людьми.

— Кто, на ваш взгляд, человек Вышки?

— Он открыт новому опыту, при этом мыслящий достаточно критично по отношению к любому виду знания. Имеющий высокую степень адаптивности и психологической гибкости и готовый быстро решать сложные задачи.

— Есть ли что-то, чего вам не хватает в Вышке?

— Иногда не хватает общедепартаментских мероприятий — не обучения и не ивентов со студентами типа весенней психологической школы, а внутренних неформальных событий для преподавателей.

— Что бы вы пожелали Вышке на ее тридцатилетие?

— Сохранить все, что уже было сделано, развиваться, несмотря ни на что, держать в центре и развитие российской науки, и следование общемировым трендам. И всегда оставаться критичной к себе, чтобы становиться лучше.