«Смотрите на мир шире»

Сегодня день рождения у заместителя директора Высшей школы бизнеса ВШЭ Ивана Валериевича Простакова. «Вышка для своих» поздравила юбиляра и расспросила об итальянских корнях, поворотах судьбы и любви к интересным вопросам.

«Италия: туда и обратно»

Семья всегда накладывает отпечаток на характер человека и во многом определяет то, как сложится его жизнь. Мой случай не исключение. Дед мой по материнской линии был итальянцем, одним из основателей и руководителей итальянской компартии. Когда в 20-е годы к власти пришел Муссолини, ему, как многим антифашистам, пришлось эмигрировать в СССР. Тут он познакомился с моей бабушкой, и родилась мама. После войны в 1945 году они уехали всей семьей в Италию — как предполагалось, навсегда. Но советский эпизод имел продолжение. Спустя десять лет, когда мама уже окончила школу, деда, как видного политического деятеля, с семьей пригласили в СССР. За это время в «Литературной газете» вышло несколько его публикаций. После одной из них на родине деда заочно осудили за антиправительственную деятельность и объявили невъездным в Италию.

Они остались в Москве. Мама, отучившись в МГУ, поступила на работу в итальянскую редакцию Иновещания. Она была диктором и переводчиком. В том числе переводчиком-синхронистом, из тех, кого приглашают переводить на политических переговорах самого высокого уровня. В течение 20 лет она работала на всех съездах КПСС, а это не просто высокий класс, это большая ответственность — переводить выступления Леонида Ильича Брежнева, учитывая особенности его дикции. Отец тоже работал на Иновещании, но больше занимался административной и журналистской работой. В Вышке есть люди, которые его помнят. Он был специалистом по Италии, в конце 1970-х — начале 1980-х работал там в качестве корреспондента Гостелерадио СССР.

Демонстрация как спонтанное проявление бесстрашия

Неудивительно, что разговорный итальянский я знаю с детства. Но когда пришло время идти в первый класс, меня определили во французскую спецшколу, поскольку школы, где бы преподавали итальянский, в Москве просто не было. Я об этом совершенно не жалею. У меня были хорошие учителя, замечательные одноклассники, с которыми продолжаю общаться, и школа в целом была очень хорошая. С особой по советским меркам атмосферой. Со мной вместе учились дети наших советских дипломатов, прекрасно знавшие французский язык. Иногда кто-то из них на время родительских командировок уезжал за границу и по возвращении присоединялся к классу. Я и сам, будучи школьником, несколько раз ездил с родителями в Италию. Особенно запомнилась одна поездка. Это был 1980 год. В СССР — год Олимпиады и смерти Владимира Высоцкого. В Италии в это время заканчивался сложный исторический период — так называемые «свинцовые годы», вошедшие в историю страны как время разгула политического терроризма. 2 августа 1980 года на вокзале в Болонье произошел самый крупный в истории Италии теракт, в котором погибло около ста человек. Помню, отец меня взял на съемки репортажа о демонстрации в центре Рима, и я, подросток из СССР, знавший только первомайские шествия на Красной площади, увидел тысячи людей, которые вышли на улицы в знак несогласия с терроризмом. Никто не думал о том, что в толпе рядом с ним может что-то взорваться. Это было нечто совсем иное, чем советская действительность, — спонтанное проявление протеста и бесстрашия. Римская демонстрация стала для меня одним из самых сильных впечатлений, повлиявших на мое формирующееся мировоззрение.

«Я выбрал третий путь»

К моменту окончания школы я владел двумя языками: французским и итальянским. В советское время это был солидный багаж. Но от поступления в Институт иностранных языков меня отговорили родители, считавшие, что язык — это не профессия, а инструмент. Тамара Черданцева, завкафедрой итальянского языка в МГИМО и хороший друг моих родителей, отговорила меня от поступления в свой институт. Ведь советский МГИМО — это, по сути, МИД. То есть определенная траектория, которой я, наверное, для себя не хотел. Я выбрал третий путь — экономический факультет МГУ. Во-первых, его окончила моя мама. Во-вторых, на экономическом факультете была кафедра экономики зарубежных стран. На нее я, к сожалению, не попал, но вышел из положения: пошел на кафедру истории народного хозяйства и экономических учений и стал заниматься экономической историей Италии. Тема моей диссертации — экономическая политика итальянского фашизма. Если исключить политические аспекты и сконцентрироваться на экономике, мы увидим парадоксальную вещь: то, что было создано режимом в кризисные 1930-е годы, просуществовало до недавнего времени и было ликвидировано естественным образом только в 1990-е — начале 2000-х. Например, Институт движимого имущества стал государственным институтом долгосрочного кредитования и институтом развития, просуществовавшим до конца 1990-х, когда был поглощен крупнейшим итальянским банком Intesa Sanpaolo. Колоссальный государственный холдинг — Институт промышленной реконструкции — был ликвидирован в результате приватизации только в 1990-е. Институты социального страхования и пенсионного обеспечения, созданные в 30-е, благополучно существуют до сих пор. К началу Второй мировой войны Италия была второй после СССР страной в мире по масштабам государственного сектора экономики. Государство и после войны присутствовало практически везде. Любопытно, что все это запускали технократы, чиновники, которые просто делали свое дело — спасали экономику. И Муссолини к ним прислушивался, несмотря на расхождения в политических взглядах.

«С учителями мне всегда везло»

Мое первое место работы — научно-исследовательская лаборатория сравнительного анализа хозяйственных механизмов, которую в конце 1980-х создал на экономическом факультете МГУ Юрий Михайлович Осипов. Россия в тот момент переходила к рыночной экономике, и наша лаборатория занималась изучением моделей экономического развития разных стран, чтобы оценить наши возможности и понять, куда нам двигаться дальше. Параллельно я оканчивал аспирантуру. С учителями мне всегда везло, многих из них я вновь встретил в Вышке. Я учился в МГУ у Евгения Григорьевича Ясина, с которым мы оставались в теплых отношениях до самой его смерти, у Льва Ильича Якобсона. Я могу долго перечислять людей, которые способствовали моему становлению в профессии. Всех помню и каждому благодарен.

После защиты диссертации в моей карьере произошел радикальный поворот. На кафедре истории народного хозяйства, где я учился, я периодически пересекался с Ярославом Кузьминовым. Он даже у меня преподавал. В какой-то момент ему и Вадиму Радаеву явно стало тесно на экономическом факультете МГУ, и они перешли в Институт экономики к Леониду Ивановичу Абалкину. Кузьминов возглавил сектор сравнительного анализа хозяйственных систем, и я перешел к нему вместе со Светланой Авдашевой, Игорем Гурковым и еще рядом университетских товарищей. Возникло то, что Ярослав Иванович сейчас называет «прото-Вышка». В это время ряд вузов и факультетов МГУ принимают его предложение заменить обязательный курс марксистско-ленинской политэкономии на созданный нами совершенно новый, современный курс экономикс. Мы его обкатывали, например, в Физтехе в Долгопрудном. Это было тем более увлекательно, что мы, преподаватели, были немногим старше наших студентов. А ребята учились там потрясающе умные. Помню, один из студентов по итогам моего курса создал имитационную компьютерную игру. Когда он привел меня в компьютерный класс и запустил ее на одном из компьютеров, я был очень впечатлен. Я-то думал, что эта история больше нужна нам, а им вряд ли пригодится. Но, как показала практика, из советских технических вузов вышло немало успешных предпринимателей.

Возвращение к истокам

В 1992 году я уехал учиться в Турин. Тогда многие ехали за границу учиться на коротких программах или, как я, в магистратуру, системно получая те знания, которые недополучили в советских вузах. По иронии судьбы мой дед был родом из Турина. Там оставались его друзья и коллеги, так что я в каком-то смысле вернулся к истокам. Язык я знал. Проблем с адаптацией не было. Учился я на программе вместе со студентами из стран Восточной Европы: России, Венгрии, Болгарии, Чехии.

По времени моя учеба в Турине совпала с созданием Госкомитета по туризму — наследника Интуриста. Нужны были новые люди, и мне предложили место в представительстве по туризму в Риме. В те годы в России был туристический бум. Наши соотечественники массово осваивали итальянские курорты, знакомились с памятниками культуры Флоренции, Рима и Венеции, ехали на шопинг в Милан. Как обычно на начальном этапе, когда системы еще нет, это влекло за собой множество проблем. Приходилось решать вопросы по вылету наших туристов, застрявших где-то на Адриатике, по не оплаченным турфирмами гостиницам, потерянным документам. Нужно было налаживать контакты между российскими и итальянскими турфирмами. Было много аналитической работы. Я писал статьи по экономике туризма в специализированной прессе, опубликовал мини-словарь иностранных терминов. 25 лет назад такие понятия, как all inclusive, e-ticket, time-share, только входили в обиход, и мой справочник был полезен как частным туристам, так и работникам сферы туризма. Недавно было предложение его переиздать, но я уже отошел от этой темы, да и руки не доходят.

«Я был очень молодым торгпредом»

После туризма я работал в Минэкономразвития, а в 2002 году занял пост торгпреда России во Франции. Мне было тридцать восемь лет. Я был очень молодым торгпредом, что для системы неслыханно. Для меня это был интересный опыт и совсем другой уровень ответственности. Хотя и свои риски были. Но я справился и благополучно проработал в торговом представительстве РФ десять лет. Когда я только занял это место, между Россией и Францией были непростые отношения. Шла тяжба между «Аэрофлотом» и компанией «Аэропор де Пари» по проекту «Шереметьево-2». Renault никак не мог получить разрешение московских властей на расширение производства на предприятии «Автофрамос». Была тяжба, связанная с неуплатой налогов компанией Total. И в довершение всего тогдашний посол России во Франции Александр Авдеев выступал за закрытие торгпредств в том виде, в котором они существовали. Но со временем у нас сложились прекрасные отношения — и профессиональные, и личные. Позже Александр Алексеевич работал министром культуры, а затем был назначен послом в Ватикане. Общение с ним стало для меня хорошей школой. Это был такой learning by doing, когда ты попадаешь под крыло к профессиональному дипломату высокого уровня. Сложно сказать, чему я конкретно у него научился. Это то, что передается незримо, на уровне интуиции. Так же как я, считая Евгения Григорьевича Ясина одним из своих величайших учителей, не могу точно сформулировать, чему он меня научил кроме экономической статистики, которую вел. Может, отношению к жизни? Уважительному отношению к людям? К разным точкам зрения на одни и те же вещи? Совсем недавно мне где-то попалась его цитата: «Вы задали такой замечательный вопрос, что я не хочу портить его своим ответом».

10 лет работы в торгпредстве были годами подъема отношений между Россией и Францией, роста товарооборота, интересных проектов. Мне повезло принять участие во многих из них, но потом ситуация изменилась. Я уперся в потолок. Увлекательная работа постепенно превратилась в рутину, и я перешел в Международное бюро выставок. Это было логично, поскольку, будучи торгпредом, я был российским делегатом при этой организации, которая занимается всемирными выставками. Меня там хорошо знали и предложили работу. Это были интересные три года, за которые я существенно расширил круг общения и географию в сторону Востока. Я до этого почти не работал с Азией, а тут в списке стран на проведение «Экспо» оказались Китай, Южная Корея, Казахстан. В 2010 году была выставка в Шанхае. В 2017-м — в Астане. По завершении моего международного турне Ярослав Иванович предложил мне прийти в НИУ ВШЭ на должность проректора по международным связям. Я согласился и в 2016 году оказался в Вышке.

«Вышка — еще один поворот в моей судьбе»

Должен сказать, годы, которые я провел в НИУ ВШЭ, кажутся мне еще более интересными, чем даже время торгпредства во Франции. Торгпредом я выполнял некую миссию, решал какие-то вопросы, следовал жесткому регламенту, особенно учитывая уровень задач и то, что все это происходило за границей. Здесь больше свободы творчества. И хотя изначально я пришел не на преподавательскую, а на административную работу, это было правильное решение. Со времен МГУ и работы в Институте экономики мне всегда хотелось вернуться в академическую среду.

Вышка — еще один поворот в моей судьбе. Сейчас я в качестве заместителя директора Высшей школы бизнеса занимаюсь развитием международных связей. Делаю все то же самое, что и семь лет назад, но другое. Принципиально изменились направление и общая обстановка. Если раньше ВШБ была завязана в первую очередь на западные школы бизнеса, то сейчас мы начали выстраивать отношения с бизнес-школами, которые находятся на Востоке. Это происходит не так быстро. Тому причиной и всевозможные согласования, и различие менталитетов, и разница во времени, и масштаб расстояний. Да и наши студенты все еще морально не готовы менять свои представления о мобильности. На встречах с ними я всегда говорю: «Смотрите на мир шире! Выбирайте стажировки в Китае, во Вьетнаме, в Казахстане. Когда вы будете получать диплом, они сыграют важную роль в вашей карьере».

«Студенты, которых мы учим, лучше нас»

Что касается преподавания, к которому я вернулся, оно доставляет мне большое удовольствие. Я часто слышу негативные высказывания: мол, ой какие студенты стали! Да, они, конечно, изменились. Но, честно говоря, между студентами, которым я преподаю сейчас, и студентами, которым я преподавал 30 лет назад, я вижу больше сходства, чем различий. Мне кажется, студенческий костяк не меняется. Есть студенты безответственные и безалаберные. Есть ответственные и талантливые, с которыми здорово общаться. Как и раньше, я нахожу в аудитории интересных собеседников. Не просто тех, с кем приятно поговорить, а тех, кто задает хорошие вопросы. Это не просто проявление интереса к предмету. Настоящий life long learning, о котором так много говорят, получится, только если задавать правильные вопросы. На эту тему у меня есть одна история из прошлого. Как-то в молодости мне случилось присутствовать при встрече моего отца-«шестидесятника» со своим сверстником. В ходе разговора его приятель стал ругать молодежь: и ужасная, и ленивая, и «мы такими не были». Отец долго слушал, а потом сказал: «Знаешь, я с тобой не согласен. Молодежь у нас прекрасная. Они лучше нас. А если это не так, теряется смысл нашего существования».

Я убежден, что это справедливо: студенты, которых мы учим, они лучше нас. Хотел бы пожелать им только одного. Я здесь назвал многих людей, которые стали моими точками опоры в жизни. Помогли мне не просто шагать по ступеням карьерной лестницы, но расти внутренне. Это не простое везение. Такие люди есть всегда и у всех. Они могут быть старше тебя или ровесниками, но встреча с ними — это всегда импульс к стремлению меняться, выходить за рамки, ломать стереотипы. Нужно просто разглядеть таких людей вокруг себя и постараться пронести эти отношения через всю жизнь.

3 апреля

Люди Вышки

Напишите нам