«Для меня Вышка — еще и синоним моей личности: я сформировался здесь»

Александр Демин из любви к географии решил изучать логистику, а потом из любви к преподаванию не стал переезжать в Италию. В интервью проекту «Ровесники Вышки» он рассказал, почему Высшая школа экономики сформировала его личность, с какими студентами интереснее работать и чем важна эмпатия в университетской среде.

— Как вы попали в Вышку?

— В 11-м классе я много чем интересовался, у меня золотая медаль, и выбор, куда пойти, был большой. Химия, физика и биология отпадали сразу (привет моему ДЦП), оставались гуманитарные науки, экономика, обществознание. Кто-то советовал: «Иди в бухгалтерию, там думать не надо, только цифры складывать». Кто-то говорил: «Иди на социологию».

Но меня всегда больше привлекала география, я даже ЕГЭ по ней сдавал чисто в развлечение. На геофак МГУ меня бы не взяли, у них ограничения по здоровью, МГИМО неудобно расположен, а в Вышке была логистика. Логистика — это что? Казалось так: машинки едут из пункта А в пункт B, соответственно, важно знать географию, то есть откуда и куда они едут. Так я и пришел на логистику в Вышку. Оказалось, что пунктов А и пунктов B не так много, но интереснее всего другое — системность мышления. Вот именно за нее я благодарен логистике.

Когда кто-то говорит, мол, давайте мы завоюем весь рынок, построим сложнейшую финансовую модель, приходят логисты, бьют кулаком по столу и говорят: «А возить что будем, откуда, куда и кому?» Это понимание того, для кого все делается и как выстроить работу, чтобы клиент получил все, что ему нужно, пригождается и в обычной жизни.

— Вы работали по специальности?

— Всего три месяца. Меня посадили считать, как перевозятся контейнеры, сколько это стоит. Я подумал, что мне интереснее делать что-то полезное для людей. Поэтому, когда я начал работать в Вышке (это было еще в магистратуре), я стал сначала методистом, а не преподавателем.

Меня посадили за такие же экселевские таблички, как и на работе в логистике, но эти таблички были про преподавателей и про курсы, которые они будут читать. Я вносил данные в систему, а в голове прокручивал: как этот преподаватель вел у меня, в чем ценность этого курса? Хотя это была самая простая работа, я себя чувствовал человеком, благодаря которому преподаватели студентов учат. Понятно, что это не так, но я понимал, что мой вклад важен.

Методическая работа требует большой дисциплинированности и, я скажу очень понятное слово, методичности. Обратная сторона медали методиста и методичности — это занудство, не без этого. Но это постепенная, последовательная работа, нацеленная на то, чтобы в целом все стало лучше. Результата конечного, наверное, нет, потому что никогда не будет всем хорошо, но можно маленькими шажками улучшать.

— Приведете пример такого улучшения?

— Программа учебной дисциплины должна быть у каждого курса, который читается в Высшей школе бизнеса НИУ ВШЭ. И есть несколько основных правил в нормативной базе, по которым ПУД должна быть выстроена. Условно говоря, для всех контрольных и экзаменов должны быть указаны критерии оценивания. Иначе студенты не понимают, как их будут оценивать. Если им не нравится, они пишут преподавателю: «А почему вы нас так оценили?» Преподаватель отвечает: «Как-то я вас так оценил». И это может перейти в конфликтную ситуацию. А я каждую программу дисциплины проверяю на соответствие этим локальным нормативным актам. Я вижу свою ценность в том, что, если у преподавателей есть правила, им будет комфортнее преподавать, студентам будет понятнее, что им преподают.

— Методической работой вы сейчас занимаетесь на посту заместителя директора Центра развития проектного обучения ВШБ. Почему захотели еще и преподавать?

— Уже, наверное, в конце бакалавриата я понял, что преподавать — это моя мечта. Я видел много хорошего опыта у своих коллег, и я понимал, что и у кого я хотел бы взять и дать будущим студентам.

Например, у нас был преподаватель по маркетингу, который работал на два вуза — Вышка и институт в Италии. Он приходил в университет, чертил на доске табличку и считал столбцы не по-русски, а по-итальянски. Это было очень мило, и он в меня тогда вложил любовь к Италии. А еще благодаря ему и еще нескольким людям я понял, что студенты видят в преподавателе не только лектора, но и личность. И если вовлечь их в свой мир, где есть курс, который ты преподаешь, но есть еще что-то твое личное, то им становится интересно все. И доказательство: в том году пять человек у меня писали ВКР, из них двое к 4-му курсу выучили на среднем уровне итальянский.

— Вы тоже говорите по-итальянски?

— Да, я учил его и на старших курсах самостоятельно, и потом с преподавателем — просто для себя. Я вынес оттуда важный урок, о котором всегда рассказываю студентам. На первом занятии давали текст по урокам литературы в школе, где говорилось, что учитель литературы обычно дает на лето список для чтения, а потом спрашивает, что школьник понял, и ставит оценку.

Там была точка зрения, что эта концепция неправильная. Учитель должен быть сопровождающим, accompagnatore, и он должен не спрашивать, что школьник увидел в тексте, а рассказывать, как надо его читать. У меня примерно такой же подход к преподаванию.

С третьего модуля в Высшей школе бизнеса НИУ ВШЭ у меня начинается курс «Экономико-математические методы и модели в логистике», и там я на семинарах студентов не оцениваю. Я им объясняю, я для них тот самый сопровождающий. Когда они выходят к доске, они должны получить результат, а я в нужный момент говорю, так или не так.

— Вы преподаете и в бакалавриате, и в магистратуре?

— Да. Наверное, с позиции accompagnatore правильнее работать с бакалаврами. В магистратуру приходят уже сформировавшиеся личности, там это сопровождение немножко размывается. Твоя задача сводится во многом к модерации дискуссий. Сидит 30 людей, все они успешны, все они с опытом, главное — не мешать им получать знания.

В бакалавриате по-другому. Там нужно давать знания, показывать дорогу к обучению. У нас на трех курсах, с 1-го по 3-й, идут курсовые проекты на разную тематику. Мне очень интересно работать с 1-м курсом, потому что ты им советы даешь общие: как думать, как строить мышление.

Недавно был Всероссийский кейс-чемпионат школьников 9–11-х классов на Покровке (в здании Вышки на Покровском бульваре — Ред.), приезжали дети со всей России, и я был и в жюри, и экспертом. Наверное, со 150 детьми я за два дня взаимодействовал. И они все с такими горящими глазами! Ты потом приезжаешь домой, естественно, социальная батарейка на нуле или даже ниже, но осознание, что ты всех этих людей увидел, может, в чем-то им помог, — это потрясающе.

— Вы любите общаться?

— Для меня это серьезный жизненный поворот. До сих пор, когда я рассказываю людям, которые меня знали в детстве и потом пропали, что я преподаватель, часто первая реакция: «Ты шутишь?» В детстве насчет будущей профессии тревожились и родители, и я сам — «а что делать с дикцией?».

Почему думали про бухгалтерию? Ты сидишь в кабинете, тебе бумажки принесли, ты их занес, твоя работа закончена. А я преподаватель, я должен общаться, и я вижу в этом внутреннюю силу, потому что я пятнадцатилетний не мог подумать, что такое возможно.

У меня первое выступление не в своей школе было, когда в 9-м классе мы с другом делали проект. И когда мы пошли на защиту презентации, мы решили: друг выступит, а я буду слайды переключать, вдруг никто не поймет или посмеются. В 10-м классе друг делал проект на свою тему, я — на свою, я уже не мог за него спрятаться. Когда я вышел на сцену, у меня тряслись коленки.

Сейчас я выхожу в аудиторию 1-го курса 1 сентября, и у меня так же трясутся коленки, но они трясутся от другого. От того, что ты знаешь, что ты им скажешь что-то, что им пригодится. И потом подходят студенты и говорят: «1 сентября много кто выступал, но вам спасибо за ваши слова». И это действительно очень ценно, и очень для меня маленького удивительно, что так возможно.

— А о чем вы обычно говорите на таких мероприятиях?

— Все говорят о карьере, о том, как ее надо строить, и это правильно. Мы — Высшая школа бизнеса НИУ ВШЭ, мы должны говорить о большой дороге в большое будущее. Но я обычно всегда говорю о добре, о дружбе. Я пытаюсь к таким вещам апеллировать, потому что знаю, что студентам это важно. Очень часто они думают, что конкуренция все съедает, на самом деле это не так. Как в песне пелось, «Друг к другу мы становимся нежней / Когда борьба все яростней идет». Здесь точно так же: борьба яростная, конкуренция сильная, но если ты не будешь к другим людям относиться с уважением, то ты станешь, может быть, хорошим специалистом, но ты никогда не станешь хорошим менеджером, то есть человеком, который эмпатичен к своим подчиненным, коллегам.

Очень важно для нынешних студентов сохранять эмпатию по отношению к тем, кто рядом с ними. Я в этом тоже вижу свою ценность, потому что я понимаю, что те, кто никогда в жизни не видел людей с инвалидностью, через четыре года будут немного по-другому к ним относиться.

— Когда вы сами были студентом Вышки, у вас было достаточно эмпатичное окружение?

— На удивление да. Может, я наивный… Ну какой серьезный человек выйдет в аудиторию к 120 студентам и будет им говорить: «Коллеги, вы, конечно, идете к большой цели, но не забывайте, что успешные люди — это люди, которые могут помогать окружающим». В этом плане я, наверное, чуточку наивен, или хочу таким казаться, или кажусь таким, поэтому в студенческие годы мне казалось, что ко мне все хорошо относятся. Не знаю, как это было на самом деле, но я давал эмпатию, и мне казалось, что люди мне ее возвращают, и мне было от этого хорошо.

— Вы видели вокруг себя в Вышке еще людей с ДЦП или другими особенностями?

— Да, конечно.

— Их много было?

— Особенности не всегда выражены внешне. Ты никогда не увидишь, например, является человек инсулиновым диабетиком или нет. Поэтому я особо за этим не слежу, для меня все люди одинаково интересны. Я знаю, что у всех есть внутренние монстры, которые их пугают, просто у одних это ДЦП, у других — боязнь не найти работу, у третьих — боязнь расстроить родителей.

Мне искренне кажется, что главная составляющая инклюзии — это когда ни люди с инвалидностью, ни люди без нее об этом не задумываются. Есть фраза, что денег должно быть ровно столько, чтобы о них не думать. Здесь так же: если всем комфортно, то люди не задумываются о своей инвалидности или о том, что им нужна инклюзия, они просто учатся и делают свое дело.

— У вас так и было?

— Да, у меня так и было. Более того, когда у нас много лет назад был лифт по пропускам и мне сделали пропуск, у меня появилось кратковременное прозвище — «такси». Мне все говорили: «Саша, ты сегодня такси? Подвезешь?» Когда это так, это нормально, так и должно быть. Неправильно, когда люди спрашивают: «Ой, а тебе не тяжело? Ой, а тебе что-то еще нужно?» Мне кажется, что нужно действовать так, как будто ты не видишь в этом ничего особенного. Для меня в этом самая главная инклюзия — когда о ней никто не думает.

— Кто, на ваш взгляд, человек Вышки?

— Это человек, который не боится ошибаться, чтобы найти истину.

— Что бы вы могли пожелать НИУ ВШЭ на 30-летие?

— Проект, в рамках которого мы с вами беседуем, называется «Ровесники Вышки». Я себя считаю еще достаточно молодым человеком и поэтому подозреваю, что и Вышка достаточно молода. А для меня Вышка — это еще и синоним моей личности: я сформировался здесь. Поэтому я желаю Вышке того же, чего и себе: новых побед, еще больше любви со стороны общества, со стороны абитуриентов, студентов, выпускников. Мне кажется, что это самое главное, потому что академические победы — это понятно, это KPI университета, но есть же еще дух, и дух Вышки славен. Я желаю сохранить и усиливать этот дух Вышки.

— Почему ваша личность сформировалась именно благодаря Вышке?

— Я пришел сюда в 18, сейчас мне 28, и вся моя жизнь — это Вышка. Мне когда-то говорили: определись, кем ты хочешь быть — преподавателем, административным сотрудником или ученым. Как вы понимаете, определиться я не могу, потому что я до сих пор и преподаватель, и административный сотрудник, а когда я был студентом, я, естественно, грыз гранит науки. Поэтому я с Вышкой почти всего себя ассоциирую. Это то место, которое меня развивает, дает жизненный допинг от общения со студентами, с коллегами и от помощи им.

— Вы помните свои первые впечатления от Вышки?

— Помню. На первом собрании первокурсников нам сказали: «Вы будете учиться на “Семеновской” первые два года». А я выбирал университет в том числе по тому критерию, чтобы до него было удобно добираться. И тут я понимаю: каждое утро две пересадки, отлично я выбрал. Вот это была, наверное, моя первая реакция: «Ну ладно, будем работать». И сейчас тоже, когда возникает проблема, я так же думаю: «Ну ладно, будем работать дальше».

— Расскажите про ваше окружение в Вышке.

— Мы возвращаемся к тому, что я достаточно наивный человек, поэтому я вижу только хорошее в людях. Меня окружают максимально целеустремленные люди, люди, которые знают, что такое работать в команде и что значит быть рядом с кем-то. Может, это потому, что на них повлияло, что в их окружении есть человек с инвалидностью, а может, нет, но они знают ценность того, чтобы быть рядом с кем-то. Это самая главная составляющая комьюнити: люди всегда стараются прийти друг другу на помощь. Ко мне может подойти студент, не мой дипломник, и сказать: «Я пишу по такой-то компании, есть ли у вас кто-то оттуда?» Я нахожу, пишу этому человеку: «Можешь проконсультировать?» Вот так это работает.

— Где вы видите себя через десять лет?

— Очень хороший вопрос. Возвращаясь к Италии, Адриано Челентано пел: «Жизнь — это танец, в котором ты учишь один шаг каждый день». Для меня это самое главное. Я стремлюсь каждый день быть лучше, чем я был вчера, это моя главная амбиция.

Я не сторонник долгосрочного планирования. В конце бакалавриата я мечтал о том, как мне будет хорошо работать в Италии, сейчас мне хорошо работать в Вышке. Мечты должны быть о том, куда ты хочешь двигаться, в каком направлении. Наверное, сейчас я хочу двигаться в том направлении, которое принесет пользу студентам.

Где я окажусь через 10 лет, не знаю, но если это для окружающих меня людей хорошо, если я смогу больше сделать для людей хорошего, значит, я достиг всего, чего хотел достичь. Это для меня мерка, а не должность или зарплата.

— Почему вы не поехали в Италию?

— Я пришел преподавать и думал: «Сейчас год преподаю, поищу работу в Италии и поеду». А ты год работаешь и уже не можешь уехать, у тебя есть 1-й курс, который ты хочешь довести до 4-го. А когда ты их доведешь, будет еще один 1-й курс, и 2-й, и 3-й, и ты попадаешь в нескончаемый поток. И понимаешь, что ты отсюда никуда, особенно когда видишь, что ты им нужен и ты им полезен. Я попал в этот поток и стремлюсь из него не выпадать.

А что касается Италии — я смотрю футбол итальянский, слежу за всеми известными итальянскими певцами, хожу в толстовке «Фиорентины», любимого футбольного клуба. Все в ВШБ знают, что я люблю Италию, и для меня Вышка — это моя маленькая Италия. Я здесь получил все, чего хотел от Италии, — тепло, мечты, доброту.