«Дневные звезды» Игоря Таланкина и Ольги Берггольц: культурная травма сталинских репрессий и блокады Ленинграда в советском кино 1960-х годов

Время хрущевской «оттепели» конца 1950 – 1960-х годов является периодом, когда процесс формирования культурной травмы в советском кино был особенно интенсивным. В это время советские кинематографисты и чиновники от культуры пытаются переосмыслить, отразить и преодолеть сталинское прошлое. В этом контексте фильм «Дневные звезды» (1967/1968, Мосфильм), первый биографический фильм о знаменитом советском поэте Ольга Берггольц (1910-1975), снятый известным советским режиссером Игорем Таланкиным (1927-2010), становится исключительным примером советского киноповествования о блокаде Ленинграда и сталинских репрессиях в 1960-е годы. Этот фильм был существенно цензурирован, и его оригинальная версия не была доступна советскому зрителю. Основываясь на методологии системного киноанализа, а также исследований адаптации, неоформалистской теории нарративы, коммуникационной теории «кодирования/декодирования», и базируясь на большом количестве архивных источников, посвященных советскому кинопроизводству (ЦГАЛИ СПб, РГАЛИ, Госфильмофонд, Архив киноконцерна «Мосфильм», Архив музея «Мосфильм»), данная работа ставит своей целью реконструировать оригинальную версию байопика Ольги Берггольц, равно как и процесс его производства, редактирования, цензуры и восприятия. Используя в качестве теоретической рамки концепты из исследований культурной памяти, культурной травмы и исследований кино, данная работа продолжает историографические дебаты, посвященные проблеме преемственности и субверсии сталинских нарративов и тропов в «оттепельной» культуре, а также институциональному производству культурной травмы в Советском Союзе в послевоенное время. Как оригинальная версия «Дневных звезд» формировала свой «исторический мир» сталинского прошлого? Что выявляет цензура этого фильма в советской микрофизике власти в культурной сфере? Автор утверждает, что в то время, как мэйнстримные фильмы «оттепели» предлагали нарратив о «восстановлении консенсуса» между жертвами режима и советским государство в раннем антисталинском кино, а изображение блокады Ленинграда в 1950-1960-е годы основывалась на нарративной схеме «соцреалистического историзма», «Дневные звезды» делали радикальный вызов такому конвенциональному повествованию. Этот фильм предложил экспериментальный киноязык, который обращался не столько к оптимистической версии советской истории, сколько к нарративу психокатабасиса и непреодолимости травмы, открытому обвинению сталинского репрессивного режима, не-соцреалистическому изображению ленинградской катастрофы, предлагая компенсаторный ностальгический миф с двойным возрождением «ленинской темы» и христианской религиозности. Такой подход оказался возможен в силу влияния и культурного трансфера киноязыка со стороны интернациональной «новой волны», что ярко демонстрирует проницаемость культурных границ между советским и западным кино в 1960-е годы. Тем не менее, судьба фильма оказалась трагичной, и хотя такое повествование о травме сталинского прошлого получило поддержку редакторов «Мосфильма», цензоры Государственного комитета по кинематографии сделали все возможное, чтобы сделать такой нарратив «нечитаемым» для публики. Таким образом, пройдя цензуру, «Дневные звезды» потеряли свои изначальные смысла и были присвоены государственно-ориентированным нарративом о войне, что сделало финальную версию фильма загадкой, которая ранее слабо поддавалась адекватному прочтению и которую автор пытался реконструировать и объяснить в этой магистерской диссертации.