Геоэкономика нынешнего глобального изменения баланса сил. Борьба США, Европейского Союза, Китая, Индии и России за место в интернациональной системе разделения труда

Давно утверждалось, что отношения между сегодняшними государствами больше не соответствуют исторически сложившимся моделям военного соперничества и территориальных захватов. Глобализация и шокирующий опыт двух мировых войн эффективно выявили неадекватность традиционных военных методов как средства достижения долгосрочной политической стабильности и экономического роста, предлагая как демократическим, так и авторитарным государствам полагаться на преимущества экономической взаимозависимости и интернационального производства, специализации и разделения труда. Начиная с классических экономико-ориентированных работ Адама Смита и Давида Рикардо, с одной стороны, и политически ориентированных сочинений таких мыслителей, как Эммануэль Кант, с другой, либеральная мысль по вопросам международных отношений, казалось бы, получила полноценное физическое воплощение в виде нынешняя система международных расчетов, в которой погоня за экономической выгодой в первую очередь связана с использованием экономических средств. Более поздние наблюдатели отмечают успехи государств, которые отказались от традиционных озабоченностей по поводу территориальных выгод и полной самодостаточности своих экономик в 20 веке и начали активно участвовать в международной торговле и финансах, причем технический прогресс многократно усилил их достижения (Rosecrance, 1986). Не говоря уже о умиротворяющем компоненте таких изменений стратегии приобретения богатства, территориальные захваты просто больше не дают тех же преимуществ, что и раньше. С ростом свободного перемещения товаров, рабочей силы и капитала, выдающегося роста сектора услуг и непрерывного научного прогресса, земля перестала быть главным геополитическим активом. Напротив, финансовый и человеческий капитал, а также эффективность их использования страной для создания дополнительной стоимости ресурсов, которые можно легко получить из-за границы, - вот что определяет внутреннее процветание государства. Другими словами, современное государство само по себе меняется по своему характеру и природе, от меркантилистского командира национальных ресурсов к «Торговому государству», главной задачей которого является построение выгодных моделей внутреннего производства и международного обмена, « Виртуальное государство », которое по аналогии с« виртуальными компаниями » экономически освобождено от территориальности и опирается на мобильные активы - капитал, труд, финансы и технологии, главные геополитические активы 21 века. Такой сдвиг основан на применении практики обычной индивидуально-ориентированной торговли в сфере межгосударственных отношений. Эти практики на микроэкономическом уровне осуществляются под контролем государства, которое обычно может гарантировать факторы, которые представители Английской Школы называют основой любого общества, - ограничения на применение силы, ясность прав собственности и всеобщее понимание ожидаемых результатов (Bull, 1977). Что отличает ситуацию на международном уровне анализа и заслуживает рассмотрения, так это классически подчеркиваемое условие анархии. Несмотря на беспрецедентную формальную и неформальную институционализацию, до сих пор нет высшего органа, который обладал бы монополией на использование власти для обеспечения предсказуемости системы. Фактически, некоторые теоретики заходят так далеко, что утверждают, что современное национальное государство больше не является жизнеспособной концепцией, «неестественной бизнес-единицей» для нынешней мировой экономической системы, которая препятствует ее развитию (Ohmae, 1995). В отличие от этого, «темные силы» мировой политики, такие как автократии, экономический национализм и территориальная борьба, похоже, вновь заявили о себе в последние десятилетия (Ikenberry and Deudney, 2018) после отсутствия соперничества между великими державами в результате конца Холодной войны. Это вполне может быть объяснено упадком однополярного момента Соединенных Штатов, который побуждает другие государства, которым удалось обрести повышенное абсолютное и относительное влияние, возродить свои амбиции, или, как будет доказано в данной статье, сочетанием этих возможностей и концептуальных ограничений, налагаемых на территориальные образования, такие как государства в условиях игры с нулевой суммой, чтобы следовать чисто коммерческой логике, вынуждая их прибегать к воинствующему мышлению и вести войны посредством торговли (Luttwak, 1990). В конечном счете, вечный поиск не просто экономического богатства, но и завоевание доминирующего положения в международной сфере продолжается и в 21 веке. Что отличается от международной политики незапамятных времен, так это понимание необходимости использовать экономическое управление государством, чтобы поставить государство на вершину глобальной производственной цепи, как надежный способ сохранить власть и изобилие.