Ольга Степченко об образовании и кадрах в лесной отрасли, лесоклиматических проектах и «волонтерах леса»
Студентка 1 курса магистерской программы «Управление низкоуглеродным развитие», генеральный директор АНО «Сад памяти», член федерального штаба проекта «Чистая Арктика», эксперт по экологии и устойчивому развитию рассказала, почему поступила в магистратуру и важна работа лесной отрасли в России.
В прошлом году в России открылись разные магистерские программы по смежным направлениям с низкоулеродным развитием, почему ты выбрала нашу программу?
Прежде всего я ориентировалась на руководство программы. Я много слышала про деятельность Евгения Аркадьевича Шварца и Андрея Владимировича Птичникова, знаю работу организаций, которые они представляют. Меня интересует тема леса, так как я работаю в лесной отрасли и занимаюсь лесоклиматическими проектами, соответственно, мне нужны были узкоспециализированные знания и общение с профессионалами. Изучая эту совершенно новую отрасль для России, я наткнулась на работу Евгения Аркадьевича и, таким образом, узнала об этой программе. Мысли поступать куда-либо в магистратуру у меня были, но я, честно говоря, сначала думала о том, что я выберу лесную промышленность или лесное дело. Я смотрела программы в МГУ и в знаменитом лесном университете Санкт-Петербурга, но там изучают лесное дело, лесовосстановление, лесохозяйственную деятельность, а связь с изменением климата не изучают. Влияние деревьев на снижение углеродного следа тоже нет в программе. Затем я начала заниматься проектом «Сохраним лес» в рамках федерального проекта «Сохранение лесов» нацпроекта «Экология».
Ты работаешь с лесоклиматическими проектами, расскажи, как ты пришла в лесную тематику, когда это произошло?
Это произошло совершенно случайно 2 года назад. Меня в принципе всегда интересовала тема леса, потому что, во-первых, лес — это один из главных экологических ресурсов в России (Россия занимает 1 место в мире по площади лесов). При этом многие люди слабо себе представляют то, что лес нуждается в постоянном восстановлении, охране именно со стороны простого населения, простых людей, не только специалистов. Я об этом тоже не знала. Я жила рядом с лесом в маленьком промышленном городе на Урале и не подозревала, что человек может посадить дерево. Вначале я занималась проектом «Сад памяти», который реализуется по поручению Президента РФ, и позже этот проект возглавила. Затем начала заниматься проектом «Сохраним лес» в рамках национального проекта «Экология» — Федерального проекта сохранения лесов. Также с 2021 года мы в рамках проекта начали экспериментировать и делать небольшие лесоклиматические проекты. Пока что не верифицированные, потому что этот процесс мне еще предстоит изучить и узнать.
Ты выбрала практическое направление в рамках магистерской программы?
Да, я уверенна, что как раз работа с Андреем Владимировичем позволит мне научиться разрабатывать лесоклиматические проекты. В лесной сфере я уже 2 года, знаю и понимаю, как устроена лесная отрасль в разных регионах России, как это происходит в Арктике, на Урале, в Сибири. Поэтому единственное, чего мне не хватало, это именно теоретических знаний, потому что я по основному образованию не эколог. И, наверное, какого-то, скажем так, сильного плеча профессора, который действительно знает, что такое лесная отрасль, работал в этой сфере не только с научной точки зрения, но и с практической. Плюс готов к изучению нового. На мой взгляд Андрей Владимирович как раз тот человек, который максимально заинтересован в том, чтобы в России на качественном уровне реализовывались лесоклиматические проекты. И он точно так же, как и я, например, прекрасно понимает всех ответственных за этот вопрос и с точки зрения законодательства, и с точки зрения реализации.
Расскажи подробнее про проект «Сохраним лес»?
В проекте мы восстанавливаем лес, высаживаем свыше 70-80 миллионов деревьев. Наша идея состоит в том, что мы это делаем силами не только профессионалов, но и простых людей, волонтеров. И общее количество участников перевалило уже за несколько миллионов людей. Тем не менее, это самый масштабный проект в мире. Мы изучали все данные, смотрели, общались с коллегами из разных стран. Это самый большой проект в мире именно по вовлеченности граждан в лесовосстановительные мероприятия.
Какие деревья высаживаете?
И широколиственные, и хвойные, и плодовые. Чаще всего — это рябины, сосны, кедры и берёзы. Но в зависимости от территории мы используем и другие породы. Я только вернулась с Камчатки, где мы начали проект по посадкам и высаживали каменные березы, которые хорошо приживаются в горах и подзолистых почвах. В Усинске, Республика Коми, так как это арктическая зона, мы высаживали рябины с закрытой корневой системой, чтобы повысить уровень приживаемости в суровых Арктических условиях.
Подсчитываете ли вы количество выбросов от посадки и наоборот, на сколько получится выбросы уменьшить, когда деревья вырастут?
Да, конечно. Мы работаем с Рослесинфоргом и они вот уже второй год будут подсчитывать эти данные.
Посадки — это наилучший выход для сохранения лесных ресурсов и их увеличения в Российской Федерации? Или лучше наоборот, заниматься в том числе и превентивными мерами, чтобы не было пожаров, например, или развивать финансирование в административные ресурсы лесничеств?
Это все субъективно. На самом деле достаточно серьезные средства вкладываются по борьбе с пожарами. Они возникают каждый год и с разной силой в разных субъектах России. Если в том году, например, сильно горела Якутия, то все средства и силы были направлены туда. В этом году мы можем судить, что Якутия уже достаточно серьезно и ответственно подходит раннему предотвращению пожаров, она так не горит, но, тем не менее, кто бы мог подумать, что загорится Рязань? Или Ханты-Мансийский автономный округ? Здесь идет речь про человеческий фактор исключительно. На мой взгляд, очень важно, чтобы как можно больше профессионалов появлялось в лесной отрасли. Посмотрев на статистику по поступлению на экологические специальности, можно сказать, что абитуриенты не заинтересованы, проходной балл снижается. Это мы говорим просто про экологов, а про лесников — это совершенно другой вопрос. Для меня настолько обидно, что тема леса не так популярна, как раздельный сбор отходов, например. Я понимаю, что это важная тема, я сама стараюсь разделять мусор, но, тем не менее, лес — тот ресурс, который позволяет созидать. То есть, ты посадил дерево, это живой памятник, это очень тесно связано с русской культурой, вообще с русскими традициями. Ты вносишь вклад и в снижение углеродного следа, ты ухаживаешь за деревом, предпринимаешь меры, агроуходы и так далее.
Возможно, тут нужно заниматься и дополнительным образованием.
Мы пытаемся возрождать школьные лесничества. Сейчас в Артеке и в Орленке есть смены, посвященные лесникам, туда едут школьники, которые так или иначе интересуются этой темой. Но абитуриенты, которым 17-18 лет, они на экологию смотрят через призму переработки пластика, но не леса. Эта тема для меня очень важна, поэтому я и пошла учиться в магистратуру, чтобы через получение научного знания в лесной сфере и отрасли прийти к пониманию, как избежать той ситуации, что у нас лесников не будет вообще. Мы в том году делали исследование, и узнали, что у россиян работа лесника ассоциируется с черным лесорубом. Тогда как, например, в Финляндии, в Норвегии, в странах Северной Европы, которая тоже славится своими лесными ресурсами и проектами, у них образ лесника – спасатель, добрый дровосек. Много вопросов, над которыми стоит поработать, где всегда не хватало знаний.
Ты говорила про важность агроухода, в твоем проекте планируется в том числе и потом следить за теми посадками, которые вы посадили?
Да, мы и сейчас за ними следим, но, как я говорила, вопрос в основной отрасли, вклада, в лесной отрасли главная проблема — в кадрах. Моя команда состоит из 5 человек, у нас параллельно идет высадка в Екатеринбурге, Челябинске, Владивостоке и где-нибудь на Чукотке, например. Естественно, мы не можем уследить за всеми высадками. Мы стараемся. В Подмосковье мы ездим, следим. В целом, куда наша рука может дотянуться, мы за этими деревьями следим. Плюс у нас есть движение «Волонтеры леса», ребята обученные, которые тоже в разных регионах ходят и смотрят. Но вообще в России нет системы, в рамках которой можно было бы осуществлять полноценный агроуход за деревьями.