В Вышке создана уникальная научная среда
В Стокгольме были объявлены имена лауреатов Нобелевской премии по экономике за 2007 г. Обладателями высшего научного звания стали американские экономисты Леонид Гурвиц, Эрик Маскин и Роджер Майерсон. Экономисты из США получили награды за свои исследования в области теории "создания рыночного механизма" (mechanism design theory). Один из лауреатов — Эрик Маскин в этом году участвовал в работе апрельской конференции в Вышке, выступал с почетным докладом.
Заведующий кафедрой высшей математики на факультете экономики ГУ-ВШЭ Фуад Алескеров в интервью Экспертному каналу ВШЭ — OPEC прокомментировал сообщение Нобелевского комитета.
— В очередной раз Нобелевскую премию по экономике получили ученые из США, которые держат абсолютное первенство по этой престижной награде. Один из новых лауреатов Эрик Маскин принимал участие в ежегодной конференции ГУ-ВШЭ, выступал с почетным докладом. Расскажите об исследованиях, за которые ему была присуждена Нобелевская премия, каков научный и практический масштаб этих открытий?
— Действительно, американские ученые получают больше Нобелевских премий, чем другие. Тут объяснение банальное: в Северной Америке тратятся огромные деньги на науку. В США блестящие ученые во всех областях — математике, физике, химии, в чем угодно, в том числе, и в экономике. Как известно, американцы, когда у них в каких-то областях чувствуется отставание, просто приглашают зарубежных ученых на классные условия, и научные люди туда с удовольствием едут. Я сам там работал, в Калифорнийском технологическом институте — потрясающая среда для работы в науке!
Поэтому первенство американцев для меня не удивительно. Когда говорят, что европейские ученые работают не хуже, это правда, в чем-то, конечно, европейские ученые не хуже. Но на моих глазах очень мощные люди из Европы перекочевали в Америку, это не секрет. Таким образом США решают ключевую задачу: усиливают свои университеты.
Сегодня уже можно говорить о серьезных научных школах, сформировавшихся именно в США. По-настоящему формирование этих научных школ началось в начале 1950-х годов в точных науках. В 1930—40-е годы туда от зверств нацизма уехали многие ученые из Европы, а уже после войны туда перекочевали оставшиеся европейские гении, и как раз к 1950-м годам созрела научная среда, стали формироваться именно американские научные школы. Не просто отдельные личности, выдернутые из Европы и помещенные в американскую среду, а уже именно научные школы. Поэтому говорить о том (иногда имеется в виду такой подтекст), что американцы все скупили, и поэтому Нобелевские премии туда откочевывают, неверно. Они скупили не Нобелевский комитет, они давно тем или иным образом пригласили лучших ученых, и на их знаниях создали свою национальную науку.
— Чем примечательна нынешняя премия по экономике?
Леонид Гурвиц — уроженец Москвы. Я с ним познакомился в 1984 году, он был одним из тех самых первых исследователей, который занялся проблемой "mechanism design", за которую сейчас получил Нобелевскую премию. Я бы сказал, что приоритет американцев в этой сфере безусловен, в Европе есть очень сильные исследователи, которые занимаются данными проблемами, но приоритет американцев — абсолютен.
Теперь по поводу того, насколько сопоставимы эти премии с премиями в точных науках. Дело в том, что экономика, начиная с 1950-х годов, на мой взгляд, из социальной науки стала превращаться в точную науку. Сегодня, если оценить уровень математических работ в экономике и уровень преподавания курсов математики для экономистов, видно, что он уже сопоставим, а иногда и превосходит хорошие инженерные вузы. Экономика "математизирована", время "разговорной экономики" безвозвратно ушло в прошлое. К сожалению, у нас и сегодня еще можно встретить работы, когда серьезные проблемы пытаются не считать, а описать словами. Нельзя это сделать! Таких проблем уже нет, это уже позапрошлый век!
Вклад Маскина, Гурвица и Майерсона (в меньшей степени, это уже следующее поколение) в то, что экономика стала точной наукой, просто огромен. Они сделали ставку на то, чтобы экономика, которая была разговорной, стала точной наукой, такой же, как физика. Причем в некотором смысле экономика намного сложнее, чем физика, потому что там есть активный участник — человек, который может мгновенно менять поведение. В классической физике объекты, которые вы исследуете, не меняют своего поведения от того, что вы за ними наблюдаете. В экономике это встречается постоянно, это внутренне присущее экономике свойство. Поэтому я считаю, что новые Нобелевские лауреаты сделали огромный вклад в преобразование экономики в точную науку.
Не буду вдаваться в технические подробности, потому что экономика — очень красивая наука, ее нельзя излагать в обрывочных схемах, но приведу лишь один пример. Работа Маскина по так называемой теории реализации схем голосования (процедур голосования) игровыми схемами. В этой работе решается удивительно красивая задача — можно ли придумать игру, в которой, если бы у нас были бы какие-то предпочтения участников и исход голосования, этот исход был бы равновесием такой игры.
Исследование Маскина 1977 года — абсолютно пионерская работа в этой области, на которую потом были тысячи ссылок по всему миру. Но практический спектр исследования Маскина шире, он относится к тем людям, которые видят всю экономику. Очень редко бывает, чтобы человек видел всю науку, он — один из таких людей.
Обязательно скажу, что Гурвиц и Маскин — одни из самых интеллигентных людей, я их очень люблю, с ними просто приятно общаться без всякой науки. А Гурвиц был первым западным ученым, в чьем кабинете я рассказывал о своих собственных работах. Он с гордостью рассказывал, что он из Москвы, что его семья сначала уехала в Польшу, потом перебралась в США, и он это помнит.
А Майерсон создал мощнейшую школу в Чикаго в начале 1990-х годов, он возглавил коллектив, начал приглашать туда сильных ученых и очень "поднял" это направление.
— Каким образом Вышка угадывает Нобелевских лауреатов? На 10-летие МИЭФ, например, приезжал человек, которого называют без 5 минут Нобелевским лауреатом, — Ариель Рубинштейн.
Каким образом? Если мы кого-то приглашаем, то нам всегда хочется приглашать сильных людей. И когда в прошлом году летом я виделся за рубежом с Маскиным, мне просто было приятно его пригласить. Я его приглашал как очень большого ученого. Нобелевская премия — это лишь формальное признание заслуг. Но мы ценим его не за то, что он получил эту премию, а за то, что он большой ученый. А это уже естественное признание. Больших ученых не так много, поверьте мне. Таких как Маскин, может быть, 10—15 человек на весь мир.
— Про Вышку часто говорят, что один из самых богатых российских вузов просто приглашает много и лучших, поэтому и Нобелевские лауреаты среди них попадаются в результате эффекта количества.
Это не соответствует истине. Предположим, есть университет, который захочет пригласить Маскина. Если там нет соответствующей среды, в которую он мог бы приехать, он не поедет, сколько бы денег ему ни предлагали. Каждый из нас себя уважает и ценит. Если меня пригласят в какой-то совершенно неведомый университет работать, я не поеду. Мне нужна среда, дело совсем не в деньгах.
Наука — это механизм с обратными связями. Создаете среду, создаете коллектив людей, куда Нобелевским лауреатам, настоящим или будущим, приятно приехать и эффективно работать на результат. В Вышке такая среда создана — вот что важно.
Сегодня я могу сразу сказать, что на экономических конференциях, которые проходят в "хороших научных" местах, есть считанные группы, о которых знают все. И ценят их по так называемому "гамбургскому счету", то есть, за выдающиеся научные достижения, а не за звания. Очень часто эти группы тем или иным образом завязаны на Вышку, мы с ними постоянно общаемся. А люди из множества российских университетов — это редкие и случайные люди. По их докладам видно, что это — случайные люди, без умения работать в прорывных направлениях, делать пионерские работы.
Ссылки: