«Полезный пар»: лидер и шут
Обычно в рубрике «Полезный пар» мы цитируем одного из самых популярных и любимых преподавателей МП — Михаила Юрьевича Стависского. Но на сей раз он сам решил поделиться цитатами из публикации «Важная роль мудрого дурака», которую написал наш научный руководитель, блистательный профессор Манфред Кетс де Врис. То есть степень полезности не поддается вообще никакому рациональному измерению, а значит — читайте скорее:
Уникальность некоторых руководителей проявляется в сарказме, клоунских выходках и умении заставлять людей чувствовать себя крайне неуютно на совещаниях. Такое поведение как минимум является нестандартным: то руководитель отпустит едкую шутку о последнем стратегическом плане, то с улыбкой поставит под сомнение ключевые KPI.
Шутил руководитель в этот момент или говорил всерьёз? Насмехался или просто перечитал Кьеркегора? Никто не знает точно. Некоторые коллеги считают таких руководителей невыносимыми. Другие чувствуют за постоянным сарказмом нарушение субординации. И всё же мало кто будет отрицать, что, когда такой руководитель говорит, в комнате что-то меняется.
Выходит, что человек наслаждается ролью шута, но не ради забавы, а в качестве неудобного носителя правды. Идет против течения, предлагает немыслимое, говорит невысказанное и делает невозможное. Такой юмор не смягчает удар — а сам является ударом, завернутым в абсурд. За наивными высказываниями часто скрывается острый ум.
В роли адвоката дьявола такие руководители зажигают по-настоящему творческие дискуссии. Абсурдность и дерзость заставляет людей переосмысливать устоявшиеся шаблоны, превращать групповое мышление в настоящий глубокий процесс. То, что многие считают провокацией, часто оказывается завуалированным озарением.
История знает множество таких людей: придворных шутов, которые были не просто развлечением, а философами в колпаке. Вспомните Шута из шекспировского «Короля Лир» Шекспира — единственного, кто осмелился сказать королю правду. Его шутки разоблачали безумие монарха, его загадки несли больше смысла, чем речи.
Как писал Бернард Шоу: «Каждому деспоту нужен один нелояльный подданный, чтобы сохранить рассудок».
Мудрый шут — это фигура, которой позволено говорить непопулярные истины, не вызывая отторжения. Он не разрушает систему, а спасает её от собственных слабостей. Его шутки освещают слепые пятна, провоцируют неловкий смех, за которым стоит узнавание. Он создаёт пространство для размышлений и искренности.
Его главный инструмент — смех, разрушающий эго, снимающий защиту, проникающий в суть. Шут — противоядие от конформизма. Он прерывает эхо согласия, вносит противоречие, вынуждая переосмысливать даже отвергнутые идеи. И всё это — с улыбкой.
Он также моделирует психологическую безопасность: нормализует уязвимость, делает ошибку допустимой, создает культуру, где не нужно носить броню. Через сатиру и преувеличение он показывает иррациональность систем — ритуалы, бюрократию, игры власти.
Мудрый шут проверяет границы, не разрушая их. Его вопросы «Почему мы это делаем?», «А если не делать?», «Кто от этого выигрывает?» наивны на первый взгляд, но на самом деле глубоки. Он меняет не только систему, но и восприятие реальности — психологически, а не только структурно. Именно так начинается настоящее изменение.
Игра в шута — рискованная работа. Говорить правду опасно, а за откровенность можно поплатиться. Если шут становится слишком близок к центру принятия решений, он теряет внешний, независимый статус и превращается в марионетку. Его шутки могут быть неправильно поняты — как цинизм или насмешка. Он нуждается в союзниках, особенно среди лидеров, чтобы выжить и быть эффективным. Цель шута — не разрушение, а пробуждение. Они приносят в организации кислород: любопытство, хаос и искренность. Их сила — в парадоксе: быть достаточно маргинальными, чтобы провоцировать, но при этом не быть поглощёнными системой.
В современных компаниях шуты часто действуют как внешние консультанты, коучи или внутренние омбудсмены.
Наилучшее, что может дать шут — это честность и смех. Он помогает коллективу взглянуть в зеркало, осмыслить абсурд, признать слабость и, возможно, стать чуть более настоящим.