Наши выпускники

— Мария, почему Вы выбрали именно филологию в Вышке, рассматривали другие варианты?

 В 2011 г., когда  я поступала, филологическая программа только-только появилась – филологов набирали впервые. О том, что в Вышке открывается филфак, я узнала довольно поздно и практически случайно – на  Дне открытых дверей, кажется, в РГГУ я подслушала, как одна женщина сказала что-то вроде: «Лучшую карьеру делают выпускники Высшей школы экономики».

Мне стало любопытно, я зашла на сайт, и the rest is history. Сперва я немного волновалась и сомневалась – я ведь даже не была на дне открытых дверей, который проводил будущий филфак, а студентов (и тем более выпускников), которых можно было бы поспрашивать об их впечатлениях, просто еще не могло быть. Тем не менее, чем больше я узнавала и о Вышке, и о том, что будет происходить у вышкинских филологов, тем больше мне хотелось поступить именно сюда. Только получив аттестат я, на следующее утро после своего выпускного, повезла его на Мясницкую. 

На самом деле, мне кажется, среди факторов, повлиявших на то, что я оказалась именно здесь, было много – в том числе – и удачных мелочей: когда я, еще будучи абитуриентом, приезжала в Вышку, меня очень подкупала местная атмосфера – ощущение свежести, живости, которое, как мне кажется, не всем университетам свойственно. Мне казалось, что здесь всегда что-то происходит и меняется – в хорошем смысле, и я даже не исключаю, что именно это ощущение «движения» оказалось одним из решающих моментов: я подумала, что очень хочу учиться именно в таком месте. 

Впрочем, это скорее отвечает на вопрос об университете. То, что я выбрала филологию, тоже можно отчасти назвать счастливой случайностью, но только отчасти: я подавала заявки и на другие, «запасные» направления (в других университетах), но в приоритете на тот момент уже был именно филфак. Тем не менее, это не было какой-то давнишней, желанной целью: кажется, я только в начале 11 класса более-менее твердо решила, куда хочу поступать – но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что во многом действовала интуитивно. Не то чтобы здесь не было рационального элемента, конечно – но, тем не менее,  мое представление о том, чем вообще занимаются филологи, было не очень отчетливым, я очень мало знала об этой сфере. Я понимала только, что хочу работать с текстами – а еще, что я хочу постоянно учиться, узнавать все больше и больше. Некоторая «энциклопедичность» филологии меня очень привлекала. По-моему, в одном из первых эссе, которое нам задали на курсе академического письма (одном из моих любимых тогда), я написала что-то о саморазвитии: мол, что было бы страшно в какой-то момент «застыть» и понять, что ты больше не развиваешься, не учишься, что твои мозги черствеют.  Мысль нехитрая, но именно тогда я, по-моему, впервые  отчетливо это сформулировала сама для себя, придала интуитивным ощущениям какую-то отчетливую вербальную форму. Конечно, то, что я описала, можно ко многим наукам отнести, особенно гуманитарным (не только, разумеется) – я просто выбрала ту, которая показалась мне наиболее близкой.

— Вышка оправдала ваши ожидания?

Более чем. На самом деле, я подозреваю, что не так уж хорошо и представляла, чего ожидать: ведь и идти на новую программу – немножко риск, и полуинтуитивный подход срабатывает далеко не всегда. Мне кажется, я была более-менее готова ко всему – вполне допускала, что филология может оказаться не тем, что мне нужно. Чего я ожидала меньше, так это то, что уже от самых первых дней учебы у меня останется какое-то радостное удивление – осознание того, что я наконец-то  читаю, слушаю, изучаю то, что мне интересно и важно, что это мой осознанный выбор. Мне кажется, что настоящий, искренний энтузиазм по поводу учебы у меня появился где-то в первые недели учебного года, а до этого скорее было любопытство – как все сложится.

— Какие воспоминания остались от учебы в бакалавриате?

Самые разные, но в основном совершенно замечательные.  Конечно, то, что мы были первым набором, сыграло свою роль – было странно и непривычно быть единственным курсом на факультете (тогда еще факультете, а не школе), но у этого были и плюсы. Разумеется, из-за того, что мы были первыми, какие-то вещи приходилось «обкатывать» на нас, но это в данном случае неизбежность. Многое теперь поменялись: какие-то перемены мне кажутся к лучшему (например, появилось больше научно-исследовательских семинаров, в рамках которых бакалавры могут писать курсовые, появилась возможности выбирать майноры, все время появляются новые дисциплины), а о чем-то я думаю, что нам повезло. Например, наш курс по академическому письму шел четыре модуля, а не два, а еще у нас был предмет «Правила чтения переводных текстов», где мы обсуждали специфику работы с переводной литературой .

 Что меня удивило, так это то, как быстро нас начали подталкивать к тому, чтобы мы делали какие-то шаги в научной деятельности – пусть даже первые и неловкие. Например, я еще на первом курсе смогла поехать на конференцию молодых филологов, которая проходит каждую весну в Тартуском университете. Кажется, мой первокурсный доклад был не очень хороший, а я сама очень сильно нервничала (это было мое первое выступление такого рода), но опыт оказался важным – а в Тарту я после была еще четыре раза, и теперь это важная часть апреля: возможность не только поделиться результатами своей работы, но и повидаться с друзьями и знакомыми. К тартуской молодежке у меня всегда будет особенное, теплое отношение. Хотя с тех пор было не так уж мало интересных конференций – в этом году, например, я впервые попробовала выступить уже не на студенческой, а на «взрослой» конференции, с англоязычным докладом – в Университете центрального Ланкашира была конференция русистов, а в августе надеюсь добраться до большой конференции по викторианским исследованиям в Кардиффе – рассказывать о том, как революция 1905 г. повлияла на русское восприятие рассказов о Шерлоке Холмсе. Но, о какой бы конференции не шла речь, я благодарна своему научному руководителю (с самого первого курса!) О.А. Лекманову за неизменную помощь и поддержку.

— Какие дисциплины показались Вам наиболее яркими и интересными?

Мне кажется не очень правильным и не совсем справедливым выделять только несколько дисциплин и забывать об остальных: за эти четыре года было много интересного и важного – и «предметные» курсы, и направленные на развитие новых навыков (как академическое письмо или иностранные языки). На самом деле, курс академического письма (на первом курсе это письмо на русском, а на следующих курсах уже и на других языках тоже – на английском и, в моем случае, немецком) оказался для меня тогда важным – потому что он был не только о том, как писать качественные тексты и в чем специфика именно научной речи, но и вообще во многом был для меня знакомством с филологией. Ведь мы обсуждали не только особенности тех или иных академических жанров, но и читали важные филологические работы – как известные «классические», так и относительно новые. На старших курсах бакалавриата и на первом курсе магистратуры я работала ассистентом по академическому письму, и это тоже важный опыт: во-первых, это возможность получить преподавательскую практику, которая мне нужна, а, во-вторых, привычка пристально, строго вчитываться в чужие тексты позволяет требовательнее относиться к своим собственным, лучше видеть стилистические, концептуальные, логические недочеты и понимать, как их исправить.

Разумеется, наиболее запоминающимися мне кажутся курсы, так или иначе связанные с тем, что интересно и близко мне самой – то, что связано с русской литературой рубежа веков и начала XX века, например, теорией литературы и историей гуманитаристики, междисциплинарные курсы (о взаимодействии филологии с другими дисциплинами) и т.д.  Я была очень рада, когда у нас открыли научно-исследовательский семинар, посвященной рецепции иностранной литературы в России, потому что я интересуюсь англо-русскими литературными/культурными связями, и возможность полгода в рамках семинара обсуждать специфику работы именно с таким материалом – это очень ценно. Но, опять же, ярких и запоминающихся курсов было много и выделить всего несколько сложно.

— Почему Вы решили продолжить обучение в магистратуре?

Я хочу дальше поступать в аспирантуру, поэтому мне нужна степень магистра. Но это только одна из причин – кроме того, я не считаю, что я уже все знаю и умею, мне хотелось и хочется учиться еще. Мне нравится кросс-культурная направленность нашей магистерской программы, акцент именно на компаративных штудиях. Нравится и набор наших дисциплин – если совпадения с тем, что мы слушали в бакалавриате, есть, то их совсем немного.  На наших парах сейчас мы часто говорим о методе, о разных подходах к филологической работе – мне это кажется очень ценным.

— Чем Вы в данный момент занимаетесь на факультете помимо учёбы? Появился ли у вас какой-нибудь новый функционал?

Я продолжаю работать учебным ассистентом, хотя начала это делать еще на третьем курсе. В этом году, правда, я помогаю не только по академическому письму, но и по социологии литературы, что для меня важно – отличная возможность что-то перечитать или переосмыслить. Еще я работаю стажером-исследователем в одной из лабораторий вышкинского Центра фундаментальных исследований (ЦФИ) – «Кросс-культурная история литературы». Также я была участником научно-учебной группы «ИнтерЛит», занимавшейся культурным трансфером в советской России и журналом «Интернациональная литература» в частности. Несколько раз я помогала с организацией наших студенческих конференций – апрельской (общефилологической) и ноябрьской (посвященной русской литературе в компаративной перспективе). Мне кажется, более нервных занятий, чем ивент-менеджмент, не так уж много, но опыт это безусловно очень полезный. Еще я веду сайт Школы филологии. Остальное скорее разовое: например, в этом году была возможность провести пару у лицеистов Вышки в рамках факультетского дня, я рассказывала им о том, чем занималась в прошлом году и продолжаю до сих пор, хотя уже и не в рамках курсовой – о рецепции британской детективной прозы в дореволюционной России, рассказах о Шерлоке Холмсе в частности.

— Работаете ли Вы? Как Вам помогает в работе Ваше образование? Удовлетворены ли Вы Вашим текущим местом работы?

Я работаю только в Вышке – мне нравится то, что я делаю, но в будущем хотелось бы делать больше (дорасти до полноценного преподавания, в частности). Кроме этого, периодически появляются разовые фрилансовые подработки, связанные так или иначе с гуманитарными штудиями. Например, я помогала «Арзамасу» с несколькими материалами.

— Какие у вас планы в отношении карьеры на ближайшие 5-10 лет?

Мне хотелось бы остаться в академии, заниматься своими  исследованиями и преподавать, хотя никто, конечно, не знает, как все сложится. Мне еще многому нужно учиться. Пока важный пункт – аспирантура, диссертация.

— В каких областях, на Ваш взгляд, может строить карьеру выпускник ОП Филология? Чем занимаются Ваши бывшие однокурсники?

В любых, на самом деле, потому что даже если выпускник не хочет дальше продолжать заниматься наукой или преподавать, он может пойти в магистратуру и на другую специальность, а навыки, полученные на филфаке не могут не пригодиться – критическое мышление, качественная работа с текстами (и чужими, и своими), грамотная речь, хорошее знание языков.

Мои однокурсники все разбрелись по разным местам и специальностям – кто-то остался в нашей  магистратуре, кто-то пошел тоже в Вышку, но на другие программы – в основном, связанные с медиа и журналистикой, но одна бывшая однокурсница учится и на психолога. Кто-то хочет преподавать русский как иностранный, кто-то изучает графический дизайн. Есть люди, которые уехали учиться за рубеж. Моя подруга учится в Исландии и изучает там викингов, другая подруга в Эдинбурге на византинистике. Есть однокурсница, изучающая популярную культуру (popular culture studies) в Турку, есть  девушка на программе Comparative Literature в Лондоне (в Биркбеке). Есть люди, которые не пошли дальше учиться, а начали работать.