Студент - жертва устойчивого прагматического психоза

Диагноз профессора, доктора экономических наук, первого проректора Государственного университета Высшей школы экономики Вадима Радаева

- В большинстве стран мира именно университет является местом, где производится знание. Но в российских университетах, как правило, не занимаются исследовательской деятельностью, не производят нового знания. Удалось ли решить эту проблему в Высшей школе экономики?
- Эта проблема для нас сохраняется и очень нас заботит. Мы, действительно, прилагаем серьезные усилия, направляя значительные ресурсы на то, чтобы переломить эту ситуацию. В университете действует целая сеть научных институтов, в деятельность которых мы стремимся вовлечь преподавателей. Правда, должен сказать, что массового характера этот процесс не имеет. Поэтому сейчас мы активно развиваем два других направления. Это, во-первых, внутренний конкурс научных грантов. Внутри самого университета объявляется конкурс проектов, который позволяет преподавателям получить грант на их исследовательскую работу. Во-вторых, это так называемые академические надбавки за научную деятельность. Они поощряют исследовательскую активность независимо от того, где она ведется, - в самой школе или за ее пределами. Демонстрируя наличие такой деятельности, вполне можно увеличить свою зарплату вдвое или даже больше.
Но проблема все равно остается. Существует масса преподавателей, которые хорошо освоили свои курсы. Это позволяет им спокойно жить, зарабатывая чтением лекций как в самом университете, так и на стороне. Они вполне этим довольны и вовсе не собираются возиться с какими-то статьями. Написание статей - весьма неблагодарное занятие с финансовой точки зрения. Оно дает только имя, но многим достаточно той репутации, которую они имеют в преподавательской среде и которая позволит им прокормиться до конца дней. Когда же начинаешь говорить об исследовательской работе, то слышишь в ответ: "Помилуйте, вы же видите, какая у меня нагрузка". А на деле часто эту нагрузку набирают себе сами.
- Помимо единства преподавания и исследования существует также и второй классический принцип современного университета: это свобода преподавания и обучения. Речь идет о том, что преподаватели свободны в назначении своих учебных курсов, а студенты вольны выбирать, что им слушать.
- Движение в этом направлении также осуществляется. Что-то удается, что-то пока нет. Во-первых, мы стараемся уменьшить количество обязательных учебных часов. Два года назад мы волевым решением значительно снизили число аудиторных часов, приходящихся на одного студента. И вот теперь в постоянной борьбе с факультетами мы стараемся этот норматив отстоять. Каждый, подчеркиваю, каждый факультет пытается увеличить часы. Только централизованными, директивными усилиями нам удается сдерживать эту тенденцию. Таким образом, мы снизили общее число обязательных аудиторных часов до уровня, который намного ниже, чем в среднем российском вузе. Это наша принципиальная позиция.
Чего у нас нет в университете в целом, так это индивидуальных учебных планов. То есть той системы, которая существует в западных вузах. Речь идет о такой организации учебного процесса, когда студент получает тематический список дисциплин, которые он должен освоить, набрав определенное число "кредитов". А число обязательных курсов минимально. Какой именно курс он будет посещать, определяется уже его свободным выбором. Эта система реализована у нас лишь на отдельных направлениях. Но в целом факультеты не готовы к такой системе. Считается, что должно быть большое число обязательных курсов, без которых, по мнению многих, невозможно подготовить грамотного специалиста.
Введение новой системы требует серьезной организационной перестройки. В финансовом отношении здесь также не все так просто. Дело в том, что система, связанная с широким выбором учебных дисциплин, стоит дороже. Здесь может сложиться ситуация, когда преподаватели на какой-то период остаются с неполной нагрузкой или даже вообще без нее. Но преподавателя нельзя сразу уволить, ему нужно дать возможность подготовить новый курс, предложить его на следующий год и т. д. Мы пока не готовы ни к тому, чтобы содержать такую систему, ни к тому, чтобы производить увольнения на том основании, что курсы преподавателя не пользуются спросом. Поэтому требуются изменение системы финансирования и, самое главное, перестройка в умах.
Такая система максимального выбора, кстати, изначально была реализована в Московской высшей школе социальных и экономических наук, в организации которой мне довелось принимать непосредственное участие. Там на год у студентов единичные обязательные курсы, тогда как все остальные - по выбору. И эта система работает очень хорошо. Но для того, чтобы распространить этот опыт, необходимы время и ресурсы. В этом направлении мы намерены двигаться и дальше.
- Существует ли мобильность в студенческой среде? Западная университетская система начиная с момента своего возникновения предполагала возможность свободного перемещения студентов из одного университета в другой.
- В лучшем случае речь идет о том, чтобы поехать куда-нибудь на стажировку за рубеж. Внутри страны или даже в пределах Москвы речь идет лишь о переводах, вызванных какими-то критическими обстоятельствами. Не существует развитой практики, когда студент поучился в одном месте, потом перебрался в другое. Более того, такие перемещения затруднены даже в рамках одного вуза. В этом направлении мы собираемся работать хотя бы в рамках магистратуры, давая возможность студентам, окончившим бакалавриат по одной специальности, поступить в магистратуру на другую специальность. В этом году мы уже организовали дополнительные курсы, которые позволяют подготовиться к такому переходу. Но даже в пределах одного вуза это сложно, не говоря уже о перемещениях между вузами.
Западная практика, на мой взгляд, исходит из представления о едином или сопоставимом образовательном уровне учреждений, предоставляющих образовательные услуги. Конечно, все университеты там тоже разные, но тем не менее существует некое нормативное представление: поскольку некий уровень стремятся выдерживать везде, то считается, что человек, проучившийся в одном месте, может перейти в другое, и для этого существуют соответствующие механизмы. Замкнутость же университетов на самих себя, характерная для российской ситуации, создает сложности не только для студентов. Отсутствие ротации между университетами не позволяет сложиться нормальной, единой научно-преподавательской среде. Ведь студенты - это мощная сила. Если студент побывал в разных университетах, то имеет представление, каким образом можно преподавать, какие существуют инновации. Студенты снизу начинают подталкивать свои университеты к преобразованиям. Если этого нет, то нет и единой среды, а значит, не может возникнуть и представление о единых образовательных стандартах (я не имею в виду министерские стандарты). У нас же о том, что происходит в других вузах, можно узнать только на совещаниях, где собираются руководители для "обмена опытом".
- Причины этого заключаются только в низкой мобильности или же есть какие-то более глубокие социальные причины?
- Экономические причины, конечно, важны. Но здесь есть, на мой взгляд, и более общие причины. Все еще сильна инерция советского периода. А тогда основная интенция власти заключалась в том, чтобы человек был прикреплен к своему месту - к месту работы, учебы, проживания. Он должен быть прикреплен к своему месту десятью шпильками, зарегистрирован и учтен. Если человек выпадал из зоны контроля, то он просто пропадал, с точки зрения власти. Если бы люди имели возможность свободно передвигаться, ротироваться, то распространение информации и инноваций стало бы неконтролируемым. Власть этого допустить, конечно, не могла. И путем разного рода прикрепления (к месту, к спискам, к категориям) обеспечивался общий контроль. Сегодня порой кажется, что эти вещи от нас уже далеко и сейчас можно перемещаться куда угодно. Но ведь просто продекларировать - "езжайте куда хотите" - недостаточно. Должны быть механизмы, институты, обеспечивающие эти передвижения. Но об этом у нас, по-моему, до сих пор никто не думает.
- К вопросу о современных студентах. Какие процессы происходят сейчас в этой среде?
- Молодые коллеги изначально более сильны в профессиональном отношении и, конечно, более прагматичны и идеологически нейтральны. Иногда вплоть до цинизма. Могут работать, например, на разные партии. Это даже считается одним из признаков профессионализма: главное - грамотно делать свое дело и получать за это деньги.
У этой темы много аспектов, но я бы хотел здесь затронуть один из них. Дело в том, что современные студенты вынужденно более прагматичны, потому что сталкиваются с фактором, который нам в свое время был незнаком. На них оказывается колоссальное давление внешней среды, которое мы даже близко не ощущали. Они считают, что должны быть успешными, сразу зарабатывать деньги, причем большие деньги. Здесь отчасти сказывается и отзвук перестроечного периода, когда люди делали фантастические карьеры.
Студенты с самого начала считают, что живут в ситуации жесткого рынка, в который нужно встраиваться как можно раньше, начинать делать карьеру уже со студенческой скамьи. Их буквально трясет начиная чуть ли не с начальных курсов: а тому ли меня учат? А зачем нам эта математика или философия? А нужен ли я на рынке? А кем я буду работать? и т.д. Они требуют больше прикладных вещей, которые востребованы прямо сейчас. И сколько ни объясняешь, что карьеру во всех смыслах делают умные люди с развитыми мозгами, а не те, кто прослушал какие-то прикладные курсы, они не верят, полагая, что так могут рассуждать лишь те, кто уже всего добился. Это принимает форму устойчивого прагматического психоза. Они рвутся на рынок труда уже со студенческой скамьи, считая, что даже с красным дипломом, но без опыта работы ты никому на рынке не нужен. Жесткое давление среды порождает представление о том, что нужно идти наиболее прямыми путями, изучать, грубо говоря, не экономическую теорию, а бухгалтерский учет, не социологические доктрины, а методику проведения фокус-групп. Конечно, я немного утрирую.Часть сильных ребят заставляет себя понять, что торопиться не следует, нужно хорошо себя подготовить.
Эта ситуация, конечно, накладывает свой отпечаток и на студенческую жизнь. Ребята, которые стремятся что-то организовать, часто жалуются, что старшие курсы уже фактически ни в чем не участвуют. Активны в общей студенческой жизни только младшие курсы.
Нам нужно попытаться им помочь - и не столько умными словами, сколько своим примером.