В условиях системного кризиса международных институтов возможно создание нового союза безопасности на основе «Большой Восьмёрки»

Организация объединенных наций находится сейчас в состоянии глубочайшего кризиса. Во-первых, он связан с тем, что Соединенные Штаты Америки все больше тяготятся ограничениями, накладываемыми внешним миром на принятие решений в ООН. Во-вторых, с тем обстоятельством, что Совет Безопасности ООН работает на основе мандата 1945 года, а этот мандат со всех точек зрения устарел. В-третьих, кризис связан с тем, что в ООН преобладают те государства, которые являются отстающими, не обеспечивающими нормальную жизнь на своей территории. Соответственно, несмотря на то, что ООН является полезной и универсальной организацией, она, безусловно, может пойти по пути НАТО или даже ОБСЕ. И последние вспышки разногласий вокруг ООН подталкивают ее в этом направлении.
ЕС - это, конечно, мощнейший экономический и социальный союз, говорить о кризисе в нем неуместно. Но одна из сторон деятельности этого союза, которая была поставлена в последние десятилетия на первый план, то есть единая политика в области оборонной безопасности и в области внешних отношений, как мне кажется, тоже находится в состоянии кризиса. На данный момент в этих областях преобладает политика по низшему общему знаменателю, который связывает руки крупнейшим странам. Как только появляется необходимость действий, что проявилось, например, во время нынешнего иракского кризиса, крупнейшие страны бросили общий процесс принятия решения, и начали самостоятельно заниматься внешней политикой, причем довольно неудачно. Кроме того, Европа убыстряющимися темпами отстает от Соединенных Штатов Америки в военной области, в области оборонительного потенциала и способности применять военные силы. А фактор военной силы , к сожалению, возвращается на свое традиционное место в международных отношениях. И это все ставит перед нашими европейскими друзьями и партнерами крупнейшие проблемы - как им развиваться дальше, какие наметить пути для нового развития, чтобы они, к тому же, не оказались тупиковыми. К сожалению, нынешняя политическая корректность в Европе, не позволяет очень часто ставить эти вопросы ребром.
Что касается общий усилий международных институтов в области безопасности, то совершенно очевидно, что ООН, в силу устаревания ее мандата, механизмов принятия решений в Совете Безопасности, а также того обстоятельства, что в ООН преобладают слабеющие и малоразвитые государства, не имеет уже ни прежних возможностей, ни стабильной системы. Соединенные Штаты Америки все в большей степени тяготятся формальными обязательствами по ООН в ситуации, когда она находится в условиях системного кризиса, и "Большая восьмерка" может хотя бы теоретически взять на себя часть бремени по поддержанию международной безопасности, особенно в условиях нарастающей дестабилизации международных отношений, которые требуют быстрых решений, основанных на более или менее понятных и общих интересах.
Я считаю, и это поддерживается многими моими коллегами за рубежом, что если не удастся быстро реформировать Совет Безопасности ООН, то необходимо будет ставить вопрос о том, чтобы создавать на основе "Большой восьмерки" новый союз безопасности по противодействию новым вызовам - это распространение ядерного оружия, нестабильность в целом ряде регионов так называемого "развивающегося мира", терроризм, наркотраффик и так далее. Существующие органы с этими новыми вызовами фактически не справляются, они институционно не приспособлены для этого. Поэтому, если не удастся модернизировать ООН, а сделать это будет очень трудно, учитывая механику процесса принятия подобных решений, то нужно будет, видимо, возвращаться к какому-то варианту объединения наций начала ХIХ века, но на новом уровне, и начать создавать этот союз наций с "восьмерки", с возможным подключением Китая, Индии и других крупных государств.
Что касается решения социальных проблем, то, конечно же, "восьмерка" может и должна гораздо более активно участвовать в этом процессе, тем более, что изначально она была ориентирована в значительной степени именно на решение мировых экономических и социальных проблем. Но речь должна идти, во-первых, о координированной политике в области стимулирования мирового роста, который увеличивает общий потенциал экономических возможностей для всех. Во-вторых, об общей политике по предотвращению нарастания протекционистским тенденциям, которые имеют место и в самих странах "восьмерки". И, наконец, о разумной политике экономической помощи. Не о помощи в старом ее понимании, она провалилась, а о помощи тем, кто может сам себе помочь, это гораздо более сложная помощь, чем прежде. Можно, конечно, продолжать говорить о гуманитарной помощи для государств, которые находятся совсем уж в несчастном состоянии, например, для стран, в которых свирепствует СПИД, или происходят какие-то крупные катастрофы, но политика помощи должна быть пересмотрена в целом.
Получение Россией полноправного членства в "Большой восьмерке" является важным элементом в процессе интеграции России с мировыми торгово-экономическими структурами. Вхождение России в "восьмерку" облегчает в определенной мере ее вхождение во Всемирную торговую организацию, правда, не гарантирует его. Создаются лучшие политические предпосылки, Россия получает дополнительные аргументы и возможности влиять на политику ведущих государств, но членство в "восьмерке" не связано напрямую с членством во Всемирной торговой организации, в которой больше 150 членов, если я не ошибаюсь, а в "восьмерке" только 8 государств.
А вообще, роль России в деятельности международных институтов велика. Наше государство должно иметь приоритеты в отношении общих целей внешней политики, и в отношении тех стран, или групп стран, с которыми мы хотим сближаться и взаимодействовать в первую очередь, и в отношении международных организаций. К сожалению, таких приоритетов Россия до сих пор четко не определила. Спор этот ведется, в основном, во все более сужающемся российском экспертном сообществе, но не на политическом уровне. На политическом уровне эти вопросы по большей части не обсуждаются, а в Думе ведутся по большей части идеологические разговоры, которые имеют очень мало отношения как к реальности нового мира, так и к реальным интересам и стратегическим направлениям работы России во внешнем мире.