Потерянный барабанщик

О писателе Гюнтере Грассе, который в 17 лет был зачислен в дивизию ваффен-СС, но всю свою жизнь призывал соотечественников помнить о «золотых зубах, вырванных нами у трупов»

Потерянный барабанщик

 

О писателе Гюнтере Грассе, который в 17 лет был зачислен в дивизию ваффен-СС, но всю свою жизнь призывал соотечественников помнить о «золотых зубах, вырванных нами у трупов» 

Гюнтер Грасс, Мюнхен, 20 ноября 2014 года

 

На следующий день после сообщения о смерти Гюнтера Грасса (писатель умер 13 апреля 2015 года на 88-м году жизни. — NT) у меня было два примечательных разговора. Один — с моей бывшей учительницей, родившейся в середине 1930-х. «Трудно поверить, — сказала она, — что автор «Жестяного барабана» мог дожить до наших дней!»

 

Нет, она не читала больше никаких его книг. «Из старших немцев» она ценила только братьев Маннов, а из молодых ждала выхода каждой новой книги Генриха Бёлля (род. в 1917). Ни Нобелевская премия, которую Грасс получил в 1999 году, ни скандалы начала нулевых вокруг нескольких текстов писателя ее не волновали.

 

Второй мой собеседник, наоборот, «Жестяного барабана» (1959) не читал, смотрел только «мрачный фильм», получивший «Оскара» в 1980 году* * Картина Фолькера Шлёндорфа «Жестяной барабан» получила также «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля 1979 года.. Зато он совершенно точно знал, что Грасс скрыл от общественности, что в конце войны служил в танковой дивизии ваффен-СС. На вопрос, отчего Генриху Бёллю, провоевавшему всю войну, это «прощается», а почти подросток, не успевший толком повоевать, на старости лет должен держать ответ перед общественностью за всю свою в остальном беспорочную жизнь, мой знаток международной литературной тусовки ответил, что все, мол, надо делать вовремя. Признайся Грасс сразу после выхода «Жестяного барабана» — никто бы ничего и не заметил. Может быть, допустил мой собеседник, ни один другой немецкий писатель не рассказал так много о становлении и укоренении нацизма в Германии. Но самим фактом умолчания он, мол, наглядно продемонстрировал слабости своего поколения, а запоздалым признанием личной вины словно оттолкнул от себя своего читателя.

 

Меня поразило, как легко формулировать суждения о только что умершем писателе тому, кто этого писателя не читал, но зато слышал о его faux pas (в переводе с французского — «ложный шаг». —NT). Что же нужно сделать, спрашиваю сам себя, чтобы связать этих совершенно разных Грассов, которых помнят русские читатели разных поколений? 

 

Для престарелой любительницы литературы наш автор умер едва ли не в середине прошлого века. Для молодого гуманитария первой четверти века нынешнего наш автор — неудачник, омрачивший закат своих дней неосторожным признанием.

 

С каждым десятилетием, отдалявшим Грасса от «Жестяного барабана», писатель испытывал все большую горечь от невозможности средствами языка выразить свое нынешнее «я» с той юношеской силой, с какой он сделал это в романе, написанном от имени странного мальчика Оскара Мацерата. В начале 1930-х, увидев кошмар народного единения вокруг идей национал-социализма, автор-герой запретил себе расти, скрыл от взрослых свои недюжинные, но странные способности, лишь бы только не участвовать в дальнейшем безумии. Оскар Мацерат был наделен еще одной сверхъестественной способностью — криком бить стекла. Подобно своему герою, автор «Жестяного барабана» взял на себя неблагодарную задачу — кричать и говорить о том, что мейнстримному большинству в данный момент будет поперек шерсти. Грасс называл это требованием к нему со стороны языка, на котором он говорит и пишет.

Последняя написанная им большая книга — «Слова Гриммов. Объяснение в любви»* * Grimms Worter. Eine Liebeserklarung. Steidl Verlag, Göttingen. 2010.— посвящена этому самому языку, требующему от своего носителя высказать иногда невозможное. Она вышла в 2010 году и представляет собой палимпсест: биография отцов-основателей немецкой лексикографии, братьев Гримм переписывается как биография самого Грасса, одного из верных слуг немецкого языка. Кто-то должен это сказать, говорит он, и вот я говорю. После «Жестяного барабана» мальчик, умевший голосом заставить треснуть окно или очки, то и дело обращался к соотечественникам с открытыми письмами. В 1961 году, всего через 15 лет после окончания войны, он обращается с таким открытым письмом к Анне Зегерс — в тот самый день, когда в ГДР начали возводить Берлинскую стену. Как жить в стране, бежать из которой еще опаснее, чем оставаться в ней? Ответа не последовало.

 

Пять лет спустя, в 1966-м, он снова напишет открытое письмо — на этот раз канцлеру ФРГ Курту Кизингеру, бывшему активному члену НСДАП и сотруднику министерства пропаганды, а ныне — главному представителю Христианско-демократического союза (ХДС). Как же нам верить тебе, когда ты — вчерашний убежденный нацист? Это тоже был голос Оскара Мацерата, перебивший стекла во многих окнах.

 

В 1990-м Грасс выступит против воссоединения Германии — из опасения, что это событие может показаться его соотечественникам важнее, чем опыт тотального поражения во Второй мировой войне, который теперь уже вряд ли удастся додумать до конца.

 

Додумывание до конца — чем дальше, тем некрасивее, — отливалось у Грасса то в рисунки, то в мемуарные вещи, а то и в поэзию — мрачную, как жилище барабанщика Оскара Мацерата.

 

В «Маленьком призыве к широкому разеванию рта» (перевод Вячеслава 

Куприянова) Грасс объяснил это так:

 

Кто хочет всю эту гниль,

что таится за пастой зубной,

выплюнуть, выдохнуть, —

тот должен разинуть рот.

 

Нам время настало разинуть рот, —

дрянные золотые зубы,

вырванные нами у трупов,

сдать властям.

 

И чтобы пухлых папаш —

хотя мы сами уже папаши и пухнем, —

выплюнуть, удалить,

надо разинуть рот;

ибо и наши дети со временем

разинут рот: и старую гниль,

дрянные золотые зубы, пухлых папаш

выплюнут и удалят.

 

И вот барабанщик ушел. 

* Гасан Гусейнов — доктор филологических наук, профессор НИУ ВШЭ, автор книг «Советские идеологемы в русском дискурсе 1990-х» (2003), «Нулевые на кончике языка. Краткий путеводитель по русскому дискурсу» (2012).