Лекция Владислава Боярченкова «"Обществу нужны, при теперешнем его положении, деньги, деньги и деньги": финансы в деятельности московского Общества истории и древностей российских, 1804 – 1929 гг.»

8 апреля в рамках совместного лектория Лаборатории и Фонда Михаила Прохорова состоялась лекция ассоциированного сотрудника лаборатории Владислава Боярченкова на тему: «"Обществу нужны, при теперешнем его положении, деньги, деньги и деньги": финансы в деятельности московского Общества истории и древностей российских, 1804 – 1929 гг.».

Диплом Общества истории и древностей российских при Императорском Московском университете о принятии в действительные члены общества надворного советника и кавалера ордена Св. Владимира А.Х. Востокова «за отличную любовь и ревность к отечественной истории и древностям». 20 ноября 1824 г. Москва. Подлинник. Типографская печать, рукопись. Подписи-автографы председателя общества А.А. Писарева и секретаря [И.А. Двигубского]. Сургучная печать. 43 х 54,8 см. СПбФ АРАН. Ф. 108. Оп. 1. Д. 203. Л. 10.

СПбФ АРАН

Немногие добровольные ассоциации в России могут похвастаться таким продолжительным «непрерывным стажем», как московское Общество истории и древностей российских. Появившееся на свет в царствование Александра I, оно благополучно пережило многочисленные внутренние распри и внешние потрясения и не устояло только в год «великого перелома». Помещение, где проходили заседания этого ученого общества в университетском здании на Моховой, видело в своих стенах почти всех исследователей, подвизавшихся в Москве на поприще изучения прошлого на протяжении «долгого» XIX в.: в начальную пору деятельности там бывал Н.М. Карамзин; занимать место председателя в ОИДР считали за честь М.П. Погодин, С.М. Соловьев, И.Е. Забелин и В.О. Ключевский; среди последних, кто пополнил его ряды, можно встретить имена будущих советских академиков Л.В. Черепнина, М.Н. Тихомирова и Н.М. Дружинина.

Такая продолжительность истории ОИДР имеет, по крайней мере, одно несомненное преимущество для исследователя общественных объединений имперского периода: она позволяет наблюдать становление устойчивых институциональных практик, не сводимых к исключительным свойствам отдельных лиц или более-менее случайному стечению обстоятельств. Это касается и такого немаловажного для большинства ученых обществ вопроса, как финансовая сторона их деятельности. На век ОИДР выпало несколько финансовых реформ, множество крупных и мелких перемен в сфере образовательной политики, затрагивавших материальную сторону существования ученых обществ. Практики его хозяйствования сталкивались с вызовом в лице десятилетиями растущей инфляции, и революционные потрясения начала ХХ в., имевшие колоссальное влияние на все стороны жизни как общественных институтов, так и частных лиц, не обошли его стороной.

Какую же роль играли деньги в истории организации, которая с самого момента своего создания и до последних дней не преследовала цели извлечения прибыли из своей деятельности? Какие задачи ученое общество ставило перед собой и в каких средствах нуждалось для их достижения? Каковы могли быть источники этих средств? Кто и на основании чего решал, на что следует их тратить? Предполагался ли контроль над состоянием финансов со стороны рядовых членов общества? Каким было пространство для маневра у добровольной ассоциации в случае возникновения финансовых затруднений? Думается, это лишь малая часть вопросов, без ответа на которые история ученых обществ будет неизбежным образом напоминать описание воздушных замков – впечатляющих, но бесплотных творений человеческого разума и воображения. В докладе была предпринята попытка осветить обычно ускользающую от исследователей финансовую сторону деятельности одного из таких обществ – московского ОИДР.

Прежде всего рассматривалось внутреннее устройство этого московского объединения, как оно отображено в его уставе. Несмотря на то, что этот учредительный документ трижды менялся за более чем столетнюю историю ОИДР, параграфы, имеющие отношение к его финансовому хозяйству, почти дословно повторяли нормы первого устава 1811 г.: в ведении денежных дел определяющая роль принадлежала триумвирату в лице председателя, секретаря и казначея (все эти должности были выборные). Минуя первых двух, вообще не мог быть решен ни один вопрос в жизни ОИДР. Что же касается казначея, то на него устав возлагал сугубо технические функции. Однако изучение протоколов заседаний общества, его финансовой документации, а также частной переписки его членов убеждает, что распределение ролей в этом триумвирате в реальности могло существенно выходить за рамки, обозначенные в уставе. Так, исправлявший должность казначея в конце XIX – начале XX вв. С.А. Белокуров в решении денежных вопросов заслонял собой фигуры секретаря ОИДР Е.В. Барсова, а иногда и председателей – В.О. Ключевского и В.Г. Глазова.

Тем не менее, гораздо больше влияния на ход финансовых дел в этом ученом обществе имело то обстоятельство, что оно появилось на свет не по собственной воле его участников, а как завершающий шаг в довольно длинной цепочке ходатайств и решений, в которой оказались задействованы прославленный исследователь русских летописей А.-Л. Шлецер и император Александр I, министр просвещения П.В. Завадовский и попечитель Московского университета М.Н. Муравьев. Один из преемников Муравьева П.И. Голенищев-Кутузов произвел радикальные преобразования в ОИДР в 1810-1811 г., которые обеспечили обществу финансовую устойчивость, но в 1813 г., воспользовавшись отсутствием в Москве должностных лиц ОИДР, позаимствовал из его казны значительную часть пожертвованных благотворителями сумм. Это повлекло за собой, помимо продолжительной судебной тяжбы Общества с Голенищевым-Кутузовым и его наследниками, упадок благотворительной инициативы и угасание издательской и исследовательской деятельности членов.

Вторичное оживление работы ОИДР совпало с председательством московского попечителя графа С.Г. Строганова, который в 1837 г. добился получения обществом титула Императорского и ежегодной субсидии в размере 5 тыс. р. ассигнациями. Эти средства поначалу позволили ученому обществу осуществлять весьма обширную издательскую программу, а с 1846 г. наладить регулярный выпуск «полуповременного» издания – «Чтений», выходивших девять раз в год. Впрочем, вопрос о распределении средств этой субсидии провоцировал и конфликты внутри Общества, усугублявшиеся противостоянием между Строгановым и министром народного просвещения гр. С.С. Уваровым. С одной стороны, эти конфликты привели к отставке Строганова и его протеже О.М. Бодянского с постов председателя и секретаря соответственно. С другой, финансовое положение ОИДР, несмотря на этот кризис, сохраняло устойчивость, что дало повод новому руководству в лице, прежде всего, секретаря И.Д. Беляева использовать часть оставшихся в приходе сумм для вознаграждения членов правления общества. Это вызвало протест со стороны некоторых членов, которые настояли на необходимости процедур отчетности правления по финансовым вопросам перед рядовыми членами.

В дальнейшем – при возвратившихся в 1857 г. к руководству Строганове и Бодянском – одной из наиболее острых проблем, с которой столкнулось ОИДР, был постоянный недостаток средств на издание «Чтений», обусловленный инфляцией. «Индексация» размеров субсидии, которая к тому же всякий раз стоила немалых хлопот, катастрофически отставала от роста цен на бумагу и типографские услуги. В этих условиях ОИДР шло на сокращение количества книг «Чтений», уменьшение их объема и разного рода ухищрения, едва позволявшие обществу сводить концы с концами. После того, как все доступные «публичные» средства изменить ситуацию к лучшему были исчерпаны, ОИДР, с подачи казначея Белокурова, вернулось к решению своих проблем посредством патронажных отношений. Покровительство бывшего министра просвещения, генерала В.Г. Глазова, избранного вместо Ключевского председателем, позволило добиться вожделенного увеличения размеров субсидии, но нанесло этому историческому обществу репутационный ущерб: в благодарность за выросший объем казенного пособия почетным членом ОИДР был избран Л.А. Кассо, одиозная фигура в глазах российской общественности.

Сам по себе этот эпизод не дает оснований для широких обобщений, однако, рассмотренный в контексте финансовой истории ОИДР, он заставляет задуматься над тем, насколько последовательным и необратимым был процесс формирования гражданского общества, ячейками которого служили добровольные ассоциации. Публичность и ставка на ученые заслуги, которые не были в этом обществе пустым звуком с самого начала, оказались недостаточными условиями для решения его насущных проблем. Вместе с тем отношения патронажа, при всей их кажущейся архаичности, позволяли ОИДР преодолевать кризисы и во времена Николая II так же эффективно, как и за сто лет до этого. Демократические процедуры, такие как тайное голосование, в условиях такого выбора вовсе не обязательно обеспечивали торжество ценностей гражданского общества.