Общество, в котором мы живем, институты, которым мы доверяем: о семинаре "Социальные общности и культурные уклады в современной России"

20 мая состоялся семинар "Социальные общности и культурные уклады в современной России", организованный кафедрой прагматики культуры ГУ-ВШЭ в рамках междисциплинарного семинара "Экономика культурных индустрий". С докладом выступил Борис Дубин, российский социолог, преподаватель социологии культуры в Институте европейских культур РГГУ и Московской высшей школе социальных и экономических наук, руководитель отдела социально-политических исследований Аналитического центра Юрия Левады.

Вторник, 20 мая в Вышке был насыщен научными мероприятиями: только в здании на Мясницкой практически одновременно с семинаром кафедры прагматики культуры проходили встреча из цикла «Важнее, чем политика», посвященная памяти Юрия Лотмана, и лекция профессора Лондонского университета Орландо Файджеса. Но несмотря на все это научное разнообразие, семинар "Экономика культурных индустрий" собрал достаточно участников. Возможно, многим из них хотелось быть одновременно в нескольких местах. Но только не мне. Стыдно признаться, но, окончив факультет социологии, я ни разу не слышала выступлений Бориса Дубина. О нем и его работах слышала много, но вот его самого - не доводилось. Поэтому вопрос «а куда бы сходить, о чем бы интересном написать» не стоял.

Начиная свой рассказ, Борис Дубин ужаснулся, что по регламенту семинара на выступление ему дано не больше часа, но пообещал постараться уложиться в отведенное время. Я же ужаснулась тому, что семинар может оказаться затянутым и скучным. Как оказалось, ужаснулась совершенно зря.

Двигаясь от общего к частному, Дубин предложил несколько определений понятия «культура». Импонирующее ему определение Йохана Аделунга (Johann Christoph Adelung) рассматривает культуру как «деятельность по облагораживанию склонностей и способностей человека и народа, их самовоспитанию, приданию им идеального образа».

Однако существуют определения, лежащие в совершенно другой плоскости. Так, под культурой может пониматься деятельность определенной группы, которая создает образцы «настоящей, высокой культуры». Но сейчас культура у нас все больше массового, а не элитарного производства. Яркий пример - конвейерное производство телесериалов, в которых мы зачастую не только не знаем режиссера и постановщика, но и артистов видим первый раз в жизни.

Дав последнее определение культуры как «аналитического ресурса социолога для описания осмысленного поведения людей», Дубин перешел к характеристикам современного российского социума.

«Парламент - это...»

Первая важная черта нашего социума заключается в том, что даже сейчас мы живем в обществе советского типа, в обществе, построенном до нас. И сейчас это общество, по мнению Дубина, находится в состоянии распада. Несмотря на все модернизации и трансформации, идущие сверху или стихийно, базовые институты нашего общества остались прежними. Нет, формальные правила, конечно, меняются, но они не могут работать без опоры на неформальные правила и нормы. Отличным примером этому служит известная фраза спикера Государственной Думы Бориса Грызлова «Парламент - не место для дискуссии». Ну а что же это тогда?! Парламент - это как раз самое подходящее место для дискуссии, но его спикер заявляет прямо противоположное. И в результате именно это неформальное заявление, противоречащее всем формальным правилам, определяет работу депутатов Государственной Думы. Никто не дискутирует, все только активно голосуют.

«Если не можешь изменить обстоятельства, смирись с ними»

Второй чертой российского общества является его установка на адаптацию, а не на активное действие. В массе своей мы привыкли свыкаться с обстоятельствами, а не пытаться их изменить. Главное для нас - сделать не хуже, получить не меньше. Но и первыми и лучшими мы быть не стремимся.

Тут Борису Дубину хочется возразить - спросить, а как же представители бизнеса, частные предприниматели, общественные деятели с активной гражданской позицией. Но выступающий с этим особо и не спорил. Да, конечно, «есть женщины в русских селеньях», но они не норма. Норма же заключается в том, что принцип «не высовывайся» остается основой жизненных стратегий 70-80% россиян, и, что особенно печально, высокодоходные слои населения в этом не сильно отличаются от общей массы.

«Мы такие одинаковые! И все же мы не вместе»

Третья наша черта, которую выделил Дубин, показалась мне особенно удручающей. Наше общество чрезвычайно фрагментарно. Б.Дубин считает, что эта фрагментарность является следствием адаптивного характера социума. В таком социуме неизбежно укорачиваются социальные связи, и он распадается. Общество дробится, но дробится оно на части, подобные друг другу. Действительно, в России сейчас можно выделить огромное множество социальных групп по различным критериям: образованию, уровню доходов, месту жительства. И эти социальные группы практически не смешиваются между собой. Дубин настаивает, что не смешиваются они именно потому, что все одинаковые.

«Доверчивые, но недоверяющие»

Александр Долгин и Борис Дубин

Еще одной отличительной чертой российского социума является его тотальное недоверие институтам. Те же институты, которым мы доверяем, имеют наименьшее отношение к модерности. Опросы общественного мнения говорят о том, что доверяем мы лишь «фигуре вождя, церкви и армии». Речь идет не о реальном вожде, реальной церкви или армии, а о конструкции, сложившейся в голове людей, о символическом воплощении этих институтов.

В обществах сложных типов со сложной системой институтов, чьи нормы зачастую противоречат друг другу, доверие выступает как способ согласования требований различных институтов. Без доверия трудно ориентироваться в многообразии формальных и неформальных норм и правил. Поэтому такое полное недоверие сильно осложняет нам жизнь.

Особенно печально, что наше недоверие к институтам - это предпосылка, сидящая в нашей голове («они никогда не будут работать хорошо»), а вовсе не знание, основанное на опыте (как если бы мы обратились в суд, он нам не помог, и мы с тех пор ему не доверяем).

Доверие, в том смысле, в котором его использует Дубин, - это доверие «всей системе институтов». Только доверяя системе, мы можем замечать недостатки в работе отдельных ее институтов и эффективно их исправлять.

Отчего-то вспоминаются миллионы наших сограждан, которые с радостью несли деньги в финансовые пирамиды, и те, которые искренне верят, что майонез может быть легким, вообще верят всей рекламе. Так откуда у нас, таких доверчивых, может появиться такое недоверие?!

Охарактеризовав российское общество в целом, Дубин перешел к выделению основных типов сообществ, для негохарактерных.

«Ворон ворону глаз не выклюет»

Наш фрагментированный социум, прежде всего, распадается на «отношениях своих». Это то, что принято называть социальными сетями. В первую очередь, речь здесь идет о сетях друзей и родных. Это персонализированные отношения, где заведомо не может быть никакого формального договора. Вот таким социальным образованиям как раз мы доверяем больше всего, считаем их нашим последним оплотом. Но зачастую такая надежда возникает не потому, что мы искренне верим именно этим людям (все мы знаем, как часто не доверяют друг другу даже самые близкие люди), а потому, что «верить больше некому».

«Коллектив у нас хороший...»

Второй тип сообществ Борис Дубин назвал «остаточными советскими сообществами». Сюда можно отнести армию, трудовой коллектив, профсоюзы.

«Родственные души»

В сообществах третьего типа общность возникает от «чего-то плохого», людей объединяет общее несчастье, общая потеря. Характерный пример таких сообществ - обманутые вкладчики. Дубин назвал такие сообщества стигматическими.

Он также заметил, что, как показывают опросы общественного мнения, людям известны либо остаточные советские сообщества (профсоюзы), либо сообщества стигматические («Общество инвалидов», «Общество обманутых вкладчиков»). Про прочие общественные организации простые люди и слыхом не слыхивали.

На этих словах мой пессимизм (и, кажется, не только мой) опять начал расти. Однако докладчик заверил, что совсем скоро он перейдет к «позитиву».

«31-го декабря мы с друзьями...»

Четвертый тип сообществ - виртуальные (например, сообщества телезрителей). Как ни странно, но люди, смотрящие телевизор, ощущают свое единство. Пиком этого ощущения можно считать «пять минут перед полуночью тридцать первого декабря». Все слушают новогоднее поздравление президента, все сидят за столом, у всех в руках бокал шампанского. Присутствуют все атрибуты единства. И для многих это очень важно!

Мы - не только самая читающая, но и «самая смотрящая» нация. В среднем, мы смотрим телевизор по 3-4 часа в день. Это очень много, особенного на фоне того, что нам постоянно не хватает времени. А по мнению Бориса Дубина, время в описанном типе социума  - это «тягостная вещь. Время надо убить, его надо как-то тратить, как-то растянуть, но только не заполнить его чем-то содержательным». Стандартный способ убивания времени - это просмотр сериалов, в которых неделями может ничего нового не происходить и время уходит в никуда.

«Свой среди своих»

Пятый, самый оптимистичный тип, - это «клубные» сообщества. Общность здесь возникает благодаря сходству интересов. Такие сообщества являются антиподами родственных связей - ведь здесь человек сам выбирает, с кем ему общаться. Более того, здесь он совершенно свободен - связи носят необязательный характер.

Завершал свое выступление Борис Дубин характеристикой перехода культуры советской к культуре российской.

«Шура Балаганов не знал, что такое статус-кво, но ориентировался на интонацию»

Советская культура отличалась директивным характером. Вкусы и ценности навязывались. Ей была свойственна массовость, что, впрочем, характерно для всей европейской культуры после Второй мировой войны.

Сейчас же нашу культуру можно назвать «дегустирующей». Переход от указаний к рекомендациям сначала вызвал шок. Наш народ оказался достаточно пуганным, чтобы пулей вылетать из магазина, когда продавщица ненавязчиво предлагала что-нибудь «попробовать».

По мнению Дубина, больший шок при переходе к рынку вызвало не отсутствие денег, а появление в магазинах выбора. Но со временем мы адаптировались, стали с энтузиазмом все пробовать и выбирать.

На этой оптимистичной ноте Борис Дубин волевым усилием прекратил свое выступление, хотя было совершенно ясно, что ему еще есть, что рассказать. И хотя в положенный час докладчик не уложился, семинар пролетел на одном дыхании.

*          *          *

Позиция Дубина кажется обоснованной: в конце концов, она опирается не только на опросы общественного мнения, но и на стройные логические рассуждения, подкрепляется примерами. И все же семинар этот породил не меньше сомнений и вопросов, чем ответов.

Почти каждый тезис докладчика хочется оспорить. Например, тезис об «однообразности» нашего общества вызывает целый ряд сомнений. Да, общество наше фрагментарно, но вот уже «укороченность» (или не укороченность) социальных связей во многом зависит от социальной группы. То, что группы не смешиваются между собой, тоже совсем не обязательно следствие их однообразности. Например, этические группы, живущие обособленно в крупных городах и не имеющие практически никаких социальных связей с представителями других социальных групп, вряд ли можно «обвинить» в похожести на коренных жителей этих городов.

Однообразность же - тоже понятие относительное. Возможно, мы все однообразны в своем желании «не высовываться», но социальные ценности и жизненные стратегии стали явно более разнообразными, чем в советские времена. Конечно, если вспомнить утверждение Дубина, что мы все еще живем в обществе советского типа, то такое возражение не принимается. С другой стороны, все взрослее становятся люди, которые родились уже после распада СССР. Кроме того, открытость нашего общества (в противовес закрытости общества советского) не может не привести к постепенной его модернизации.

Фото: Виктории Силаевой