Приговоренные учиться

О том, как идея непрерывного образования в условиях экономики, основанной на знаниях, реализуется в отдельно взятой российской школе бизнеса, рассказывает декан Высшей школы менеджмента ГУ-ВШЭ Сергей Филонович.

— Сергей Ростиславович, с высоких и не очень высоких трибун мы часто слышим слова о том, что образование в современном обществе становится непрерывным, что без постоянного повышения квалификации или переподготовки человек перестает быть конкурентоспособным на рынке труда, и проч. Скажите, вы ощущаете справедливость подобных тезисов в работе вашей школы бизнеса?

— Ощущаю в полной мере. Переход к экономике, основанной на знаниях, связанный с резким ускорением изменений во всех сферах жизни, привел к тому, что значение первого высшего образования в жизни человека сильно изменилось. Мои родители, получив высшее образование, могли успешно пользоваться им всю жизнь, а сегодня знания быстро устаревают, и, если человек их не обновляет, его стоимость на рынке труда резко падает. Это касается любых отраслей, причем не только связанных с бизнесом.

— Есть такой термин — long-life learning, который переводится то как "обучение на протяжении всей жизни", то как "непрерывное обучение", есть и другие варианты. Какой перевод, на ваш взгляд, наиболее уместен?

— По-моему, самый точный перевод этого термина — "пожизненное обучение".

— Очень напоминает "пожизненное заключение".

— Правильная коннотация. Человек приговорен к тому, чтобы учиться, у него нет возможности не учиться. Такое словосочетание привлекает внимание, заставляет людей задуматься.

— Какие структуры должны обеспечивать long-life learning? В России есть понятие "дополнительное профессиональное образование", но специальных учреждений, где его дают, очень мало. В основном это прерогатива университетов.

— Для того чтобы обеспечивать пожизненное обучение, человечество не придумало иной системы, кроме университетской. Термин "дополнительное профессиональное образование" звучит унизительно — как будто это довесок к профессиональному образованию. Между тем, если прикинуть, сколько раз за всю жизнь человек должен получать дополнительное образование, выяснится, что оно имеет даже большее значение, нежели высшее. На обучение по программам профессиональной переподготовки и повышения квалификации человек в течение жизни тратит больше времени, чем на получение высшего образования.

— Где университет должен искать слушателей, которые хотят получать дополнительное образование? Каковы пути формирования контингента?

— На мой взгляд, по программам дополнительного образования в университете должны учиться, прежде всего, его же выпускники, ставшие квалифицированными специалистами, обладающие платежеспособным спросом и нуждающиеся в регулярном обновлении своего образования. Конечно, привлечение своих выпускников возможно в том случае, если они помнят, что в университете их хорошо учили. В противном случае они, очевидно, выберут другой вуз. Университет должен задуматься, что он может предложить своим выпускникам, в чем они нуждаются, в какой форме проводить обучение, как продвигать свои образовательные продукты.

— А преподавать кто будет?

— Нужно готовить преподавателей, способных работать со взрослой аудиторией. Проблема многих российских вузов в том, что они хотят измениться, ничего не меняя: чтобы взрослые люди приходили слушать те же курсы, которые предназначены для студенческой аудитории, но только платили за это больше денег. Но в таком случае никто не придет. И у студентов, получающих первое высшее образование, и у взрослых преподаватели могут быть одними и теми же. Но они должны вести свой предмет на разных уровнях в зависимости от аудитории, постоянно обновлять свои знания. Недопустимо читать один курс десять лет всем подряд без всяких модификаций.

— К вам в Высшую школу менеджмента приходят учиться ваши выпускники?

— Вот конкретный пример. Два года назад у нас завершила обучение по модульной программе МВА очень хорошая группа, продвинутая, сплоченная. На банкете по случаю завершения программы они спросили нас, преподавателей, сможем ли мы сделать для них программу через полтора-два года, чтобы просто "освежить" знания. Мы, конечно, дали согласие, но не придали этому значения: чего не пообещаешь на банкете? А в августе прошлого года от представителя этой группы пришло письмо с предложением организовать для них пятидневный семинар, который провели бы четыре преподавателя: Геннадий Константинов, Николай Берзон, Игорь Липсиц и я.

— На какую тему?

—Тема не указывалась. Нашим выпускникам это было неважно, поскольку они знают, что преподаватели все время обновляют свои знания и не будут повторять то, что они уже слышали. Итак, мы вчетвером собрались, решили, что пять дней — это слишком много, поскольку у нас хватает других дел, а в течение трех дней мы вполне можем поработать. Этот семинар мы назвали "Новое в менеджменте". Я рассказывал о том, что нового появилось в области управления человеческими ресурсами, Геннадий Константинов — о новшествах в стратегическом управлении, Николай Берзон — о новшествах на фондовом рынке, Игорь Липсиц — о новшествах в маркетинге. На семинар приехали более десяти наших выпускников. Эта идея оказалась очень плодотворной, и теперь среди программ Высшей школы менеджмента есть трехдневный семинар, предназначенный только для наших выпускников.

— Если человек делает покупки в одном и том же магазине, ему обычно дают пусть символическую, но все же скидку. Ваши выпускники получают скидку от обычной цены?

— Нет никаких скидок. Успешным людям, которые у нас учатся, они не нужны. Вы когда-нибудь задумывались о природе скидок? Скидка возникает, прежде всего, из-за экономии от масштаба: каждый новый человек, который приносит вам деньги, делает дешевле единицу продукции. Цену семинара для выпускников мы рассчитывали по тем же принципам, что и цены наших корпоративных программ. Цена определяется не количеством участников, а временем, которое тратят преподаватели. Нам безразлично, сколько будет платить каждый человек.

— Такие семинары предназначены именно для выпускников Высшей школы менеджмента, но не других подразделений Высшей школы экономики?

— Пока да, хотя, конечно, мы открыты и для выпускников других подразделений. Чтобы к нам шли учиться выпускники всей Вышки, должно пройти время. Нужно, чтобы выпускники других подразделений Вышки знали о таких возможностях — их нужно пропагандировать, в том числе, в организациях выпускников, на факультетах. Все преподаватели Высшей школы менеджмента преподают на разных факультетах ГУ-ВШЭ, я читаю два курса в магистратуре факультета менеджмента, так что эти возможности у нас есть.

— В ведущих социально-экономических вузах, в том числе в ГУ-ВШЭ, существуют различные подразделения дополнительного образования, обучающие бизнесу, в том числе по программам МВА. Каким требованиям, на ваш взгляд, должно соответствовать такое подразделение, чтобы люди шли туда учиться?

— Иногда считается, что для создания бизнес-школы и любого другого подразделения дополнительного образования достаточно хорошей идеи и некоторого количества преподавателей, пусть даже почасовиков. У меня другое мнение. Первое условие успешности проекта в сфере дополнительного образования (как, впрочем, и в любой другой сфере) — его продуманность. Наша бизнес-школа была открыта в 1999 году, и этому предшествовали 8 месяцев серьезной работы. Мы написали бизнес-план с оценкой финансовых результатов, с четким пониманием, кто будет нашей целевой аудиторией, то есть подошли к делу профессионально. Мы взяли всего 17 тыс. долларов из центрального бюджета Высшей школы экономики, вернули их после первого же набора слушателей, и с тех пор наша школа является донором университета.

Второе условие — наличие бизнес-лидера. Это не то же самое, что научный руководитель. Есть ведь люди, которые являются блестящими учеными и преподавателями, но ничего не понимают в организации бизнес-образования.

Третье условие — ориентация на потребности бизнеса. Именно программы, в полной мере учитывающие эти потребности, как правило, приводят к хорошим финансовым результатам. Они должны содержать блоки, связанные с менеджментом, организационным поведением, стратегией, отчасти маркетингом.

Четвертое условие — квалифицированные преподаватели, способные работать со взрослой аудиторией. Этот ресурс сегодня, пожалуй, самый ограниченный. В школах бизнеса очень мало штатных преподавателей — в основном работают сборные команды, иначе говоря — "концертные бригады".

Пятое условие — современное оснащение учебного процесса. В нашей школе каждое рабочее место оборудовано проводным доступом в Интернет, в аудиториях есть также беспроводной доступ, LCD-проекторы.

Есть и другие условия. Например, расположение учебного заведения. Здесь нашей школе, конечно, повезло — мы работаем в самом центре Москвы.

— Вы сказали о "концертных бригадах", которые выступают перед слушателями школ бизнеса. Что в этом плохого? Когда-то и вы преподавали в разных бизнес-школах, то есть входили в состав таких бригад. И сегодня в Высшей школе менеджмента ГУ-ВШЭ есть профессора, для которых Вышка не является основным местом работы.

— За редкими исключениями, я давно не преподаю нигде, кроме Высшей школы экономики.

А в Высшей школе менеджмента, пожалуй, только двоих преподавателей можно считать внештатными, да и то с определенными оговорками. Это Владимир Годин, проректор Государственного университета управления, отвечающий там за дополнительное образование (у нас он читает курсы, связанные с информационными технологиями в бизнесе), и Михаил Зайцев, проректор Института бизнеса и делового администрирования Академии народного хозяйства (специалист по количественным методам). В Вышке нет преподавателей такого же высокого уровня, как они, и мы считаем их членами своей команды.

Чтобы ответить на ваш вопрос о недостатках "концертных бригад", лучше сказать о преимуществах команды штатных преподавателей.

В Высшей школе менеджмента есть программа Executive MBA, рассчитанная на топ-менеджеров. Объем программы — 360 часов, а цена такая же, как у обычной МВА, рассчитанной на 1000 часов, то есть рентабельность значительно выше. Ни в одной российской школе бизнеса нет аналогичной программы. Чтобы ее сделать, нужно пять профессоров примерно одного уровня, которые умеют и любят работать вместе, которые нашли бы общий язык не только со слушателями, но и между собой, на первых потоках прослушав курсы друг друга. В таком взаимопонимании — залог успеха программы.

— Вообще-то программы Executive MBA есть как минимум в каждой второй московской школе бизнеса. Ректор одной школы объяснял мне, что любая программа MBA по определению является Executive, поскольку предназначена для руководителей. С ним трудно согласиться, но такая точка зрения есть.

— Разница между программой МВА и Executive МВА в традиционном понимании этих терминов заключается, прежде всего, в том, что за люди приходят учиться. Executive МВА традиционно ориентирована на топ-менеджеров, и в серьезных школах на эти программы не принимаются даже менеджеры среднего звена. Во всем мире ЕМВА рассчитана на меньшее количество часов, чем обычная МВА, занятия проводятся по выходным, когда у людей есть свободное время.

Проблема в том, что и на Западе, и в России ЕМВА идеологически ничем не отличается от МВА. Читаются одни и те же курсы, используется классический дисциплинарный подход.

А в Высшей школе менеджмента идеология ЕМВА принципиально иная. У нас, конечно, учатся только топ-менеджеры и собственники компаний, но мы четко ориентированы на потребности этой категории руководителей. Эта потребность состоит не в том, чтобы программы были сокращенными, а в том, чтобы их учили по-другому. Им не нужно последовательно изучать цепочку традиционных курсов от финансового менеджмента до маркетинга, потому что у них есть финансовые директора и заместители по маркетингу, которые хорошо разбираются в этих вопросах. Им нужно научиться смотреть на проблемы бизнеса в целом и уметь их решать в целом. Отсюда необычная структура нашей ЕМВА — совокупность семинаров, каждый из которых посвящен определенной проблеме. И эта программа у нас пользуется спросом — мы набираем по 50—60 человек на поток при полном отсутствии рекламы.

— Иногда приходится слышать, что хорошее образование по определению является очным (кстати, первое высшее образование в ГУ-ВШЭ можно получить только в очной форме). Ссылаются даже на опыт Запада, где популярны очные МВА. Означает ли это, что программы дополнительного образования в России по определению хуже, чем западные аналоги? У нас ведь учатся в основном заочно или по вечерам.

— Нет, конечно. Любое образование — социально обусловленное явление, и оно должно реализовываться в адекватной форме. В России сейчас нет возможности учить работающих людей с отрывом от производства, потому что, во-первых, карьерная динамика такова, что уйти с работы на полтора-два года невозможно, и, во-вторых, человек не может лишиться постоянного источника дохода, потому что ему нужно платить за обучение большие деньги. Это означает, что в сфере дополнительного образования развиваются и будут развиваться модульные (очно-заочные) и вечерние программы. У нас они, действительно, составляют 99%, а на Западе — всего 5%.

— Если человек загружен на работе и тратит на учебу выходные дни, останется ли у него время для выполнения домашних заданий?

— Для слушателей наших программ такой объем домашних заданий, который выполняют студенты-очники в западных университетах, конечно, непосилен. Но это не является существенным недостатком. Скорее можно найти преимущество: эти люди на следующий день после занятий идут на работу и тут же применяют полученные знания.

Наша школа вообще отказалась от политики копирования западных программ, мы постоянно разрабатываем что-то новое — и в формате ЕМВА, и DBA ("Доктор делового администрирования"). Обучаться по нашей программе ЕМВА скоро будет возможно и через видеоконференцсвязь — мы сейчас занимаемся оборудованием специальной студии, и соответствующие технические возможности будут реализованы в Самаре и Хабаровске. В этих городах у нашей школы есть партнеры, которые организуют набор слушателей и сами занятия (в Самаре это наши выпускники, создавшие независимую школу бизнеса).

— Высшая школа менеджмента стала использовать дистанционные методы обучения? Не вы ли когда-то сравнивали дистанционное образование с сексом по телефону?

— Я имел в виду обучение по Интернету, и это, действительно, особая разновидность образования. Когда слушатель лишен возможности напрямую общаться с преподавателем, такое сравнение, в самом деле, уместно -—ведь в значительной мере воздействие на аудиторию осуществляется за счет личности.

А обучение с помощью видеоконференцсвязи сохраняет возможность такого воздействия. Мы закупили оборудование, обеспечивающее качество телевизионного сигнала с задержкой всего 23 миллисекунды, который идет по каналу широкополосного Интернета. Слушатели и преподаватель видят друг друга на плазменных панелях точно так же, как если бы они находились в одной аудитории. Человек поднимает руку, задает вопрос, и преподаватель тут же на него отвечает, есть специальная камера, чтобы демонстрировать документы. Эффект присутствия обеспечивается если не на 100%, то как минимум на 85%.

Беседовал Борис Старцев, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ