Каждый хочет быть первооткрывателем: студенты ВШЭ изучают африканский язык, мозг и лобби
В Высшей школе экономики очень серьезно относятся к тому, чтобы студенты, у которых есть к этому склонность, начинали научную деятельность уже во время учебы. К Дню российской науки, который отмечается 8 февраля, корреспонденты новостной службы ВШЭ поговорили с тремя молодыми вышкинскими исследователями об их работе и услышали истории о том, как поставить себе цель, добиться результата и не отступить, если задуманное пугает своими масштабами.
Анна Малолетняя, магистерская программа «Теория языка и компьютерная лингвистика», 1-й курс
История об африканском языке и о том, как важно ставить правильные цели
Летом 2014 года, участвуя в французской экспедиции в Кот-д-Ивуар, Анна Малолетняя открыла язык нген. Строго говоря, нген был известен и раньше, однако его статус был неопределен. По одной версии, он считался диалектом языка бен, на котором говорят в центрально-западной части Кот д’Ивуара, по другой — бен и нген были все же разными языками. Анна установила, что нген можно считать самостоятельным языком. Исследовательнице тогда было 20 лет, она закончила третий курс программы «Фундаментальная и прикладная лингвистика».
Экспедицию в Кот-д-Ивуар организовал один из самых известных российских африканистов Валентин Выдрин (СПбГУ; Llacan, Париж). Он и включил в исследовательскую группу Анну и еще одну студентку Вышки Марию Сапожникову. Их преимуществами была не только фундаментальная лингвистическая подготовка, но и знание французского — второго официального языка Кот-д-Ивуара. Анна подчеркивает, что совершенствовать французский ее тоже мотивировала мечта об Африке.
Считается, что 10-12% несовпадений достаточно для того, чтобы признать два сравниваемых идиома отдельными языками, а не диалектами. Анна обнаружила 36% различий.
Полевая работа лингвиста серьезно отличается кабинетных штудий, поэтому Анне и Марии приходилось учиться всему на ходу, но их поддерживал опытный руководитель. Он наметил для них перспективные направления работы. «Валентин Феодосьевич дал каждому участнику определенное задание, — вспоминает Анна. — У языка бен четыре диалекта, в том числе есть диалект деревни Джонкро. Он сильнее всего отличается от всех других. И мне нужно было проверить — это диалект или все-таки отдельный язык».
Уже на пути в Джонкро Анна выяснила, что местные жители считают бен и нген разными языками. Такая самоидентификация — первый признак того, что речь действительно идет о языке, а не о диалекте. Но окончательно установить это предстояло с помощью работы с информантом — носителем языка из местных жителей. К информанту предъявлялись такие требования: он должен знать не только исследуемый язык, но и французский, быть относительно молодым (у пожилых людей меняется произношение звуков), иметь в наличии передние зубы (это тоже важно для произношения) и в идеале уметь читать. Информант Анны по имени Сиало читать умел, а вот зубов у него не было. Работе это, правда, не помешало.
Вначале с помощью «стословника Сводеша» — списка ста «базовых» слов определенного языка — Анна стала устанавливать различия в лексике между бен и нген: например, одинаково ли звучат на обоих языках слова «ночь» или «женщина». Считается, что 10-12% несовпадений достаточно для того, чтобы признать два сравниваемых идиома отдельными языками, а не диалектами. Анна обнаружила 36% различий. Также с помощью информанта она изучила грамматику языка.
Но лексика, грамматика и даже фонетика — это еще не все. Необходимо было также собрать тексты на изучаемом языке, потому что с ними можно работать уже без информанта.
С текстами поначалу возникли трудности. «Мой информант не сразу раскрылся, — вспоминает Анна. — Я по неопытности с ходу старалась из него что-то выпытать: расскажите какую-нибудь сказку, какую-нибудь историю. А он говорил, что ничего не знает. Я дулась на него, он дулся на меня». Но потом исследовательница и носитель языка «притерлись» друг к другу, информанту самому стало интересно то, что они делают, и работа пошла быстрее. Местный житель вошел во вкус и даже пытался «перевыполнять план». Например, Анна просила его дословно перевести на французский рецепты местных блюд, которые дала ей одна из жительниц деревни, но Сиало сказал, что это неправильные рецепты, и предложил свои.
Уже на второй неделе работы Анна убедилась, что в деревне Джонкро действительно говорят на отдельном языке. Правда, свежеоткрытый язык нген оказался уже вымирающим: на тот момент на нем говорили всего 765 человек, в основном — люди среднего возраста.
Сразу после экспедиции Анна приняла участие в конференции исследователей языков манде, к которым относится нген, в Буркина-Фасо (4e Colloque Langues et Linguistique Mandée). Языку нген студентка посвятила и свой диплом. Она также выступила на нескольких конференциях в России (XI Конференция по типологии и грамматике для молодых исследователей в Санкт-Петербурге, IV конференция-школа «Проблемы языка: взгляд молодых ученых» в Москве), в этом году собирается на нигеро-конголезский конгресс в Париже. По словам Анны, в 2016 году должен выйти новый том международного справочника «Языки мира», посвященный языкам манде. Там будет упомянут и нген — уже как отдельный язык. Также там будет статья о языке бен, написанная Анной в соавторстве с лингвистом Денисом Паперно.
Летом прошлого года Анна поступала в магистратуру, поэтому не смогла вновь поехать в экспедицию. Но она надеется, что профессор Выдрин вновь пригласит ее в свою исследовательскую группу и у нее будет возможность продолжить работу в Африке. «Там непаханое поле для исследователя», — уверена она.
Другие истории:
Елизавета Окорокова, магистерская программа «Когнитивные науки и технологии: от нейрона к познанию», 2 курс
История о том, как экономист помогает создавать «умные» протезы конечностей
В департаменте психологии есть Центр нейроэкономики и когнитивных исследований, в котором при помощи современного оборудования (многоканальных энцефалографов, миографов, транскраниальных магнитных стимуляторов) ведутся работы на переднем крае нейронаук. В них участвуют психологи, нейрофизиологи, экономисты, лингвисты, физики, инженеры — из России, Италии, Турции, Англии, США, Испании. В одной из таких научных групп, занимающейся анализом данных, работает Елизавета Окорокова, чьи исследования могут вылиться в создание интеллектуальных протезов конечностей.
История Елизаветы — это пример того, насколько открытой и междисциплинарной является современная наука. Над решением медицинских, на первый взгляд, задач трудится экономист: Елизавета окончила бакалавриат Международного института экономики и финансов (МИЭФ) НИУ ВШЭ, а сейчас учится на втором курсе магистерской программы «Когнитивные науки и технологии: от нейрона к познанию».
«Учась в МИЭФ, я работала в Лаборатории экспериментальной и поведенческой экономики с Алексеем Беляниным, и мы занимались изучением поведения людей в экономических ситуациях, — рассказывает Елизавета Окорокова. — В какой-то момент я поняла, что на эту проблему можно взглянуть и под другим углом, с биологической точки зрения: какие процессы происходят у человека в голове при принятии решений? Я начала интересоваться этим, Алексей Белянин посоветовал мне почитать про нейронауки и познакомил меня с людьми, которые занимаются ими в департаменте психологии — Василием Ключаревым и Анной Шестаковой. Они рассказали, что у них впервые будет прием на магистерскую программу, меня это очень заинтересовало, и я решила „копать“ дальше».
«Копать» получалось и быстро, и эффективно: всего через год исследование Елизаветы было опубликовано в международном научном журнале «Frontiers in Neuroscience».
Идею исследования подсказали профессор ВШЭ Алексей Осадчий и Михаил Лебедев из Университета Дюка, которые являются научными руководителями Елизаветы Окороковой. Идея касалась распознавания рукописного текста на основе миограммы (сигналов, которые неинвазивно считываются с поверхности мышц человека, в данном случае — кисти руки).
Но как экономисту разобраться в этих сигналах? Все дело в том, что методы анализа данных, которые используют экономисты и финансисты, отчасти схожи с используемыми в нейронауке. «Поскольку я раньше занималась в том числе финансами, обработкой биржевых сигналов, я быстро смогла переключиться на обработку временных рядов, имеющих нефрофизиологическую природу», — поясняет Елизавета.
Примечательно, что подобными исследованиями раньше мало кто из ученых занимался: за исключением специалистов из Университета Дюка почти никто не брался за распознавание рукописного текста. Михаил Лебедев смог построить линейную модель, которая распознавала координаты пера на основе миограммы. В Вышке эту модель усовершенствовали, добавив к ней динамические свойства системы, что позволило существенно сократить объём необходимых данных и повысить эргономичность восстанавливаемых траекторий.
Методы анализа данных, которые используют экономисты и финансисты, отчасти схожи с используемыми в нейронауке.
Что именно было сделано? Есть сигналы миограммы, которые считываются с мышц руки, и есть координаты, которые отражают изменение положения пера ручки на бумаге, при письме. Задача была в том, чтобы придумать такую модель, которая наилучшим образом связывала бы сигналы миограммы с этими координатами.
Многие технологические компании заняты разработкой гаджетов, работающих на схожих принципах. Но, как правило, речь идет о дискретном распознавании, когда моделируются лишь отдельные движения. «То, что мы делали, — это распознавание не дискретного, а непрерывного процесса изменений координат на листе бумаги, — говорит Елизавета Окорокова. — Здесь не два, три или пять состояний, а бесконечно много: перо может находиться где угодно в каждый момент времени».
«Например, когда вы пишете цифру „7“, то, пока вы двигаетесь по прямой, наш алгоритм уделяет основное внимание динамической модели, „любящей“ гладкие траектории движения, — объясняет Алексей Осадчий. — Но в момент, когда вы добрались до угла, более важным для алгоритма оказывается сигнал миограммы, диктующий резкую смену направления Естественно, все происходит адаптивно и автоматически, и мы не научаем алгоритм писать каждую цифру в отдельности, а используем общую динамическую модель и слияние предсказаний при помощи калмановского фильтра».
Елизавета Окорокова считает, что разработанная ею с коллегами модель хотя и лучше прежних, все еще не дает идеального предсказания координат. И все же это первый и важнейший шаг к созданию интеллектуальных протезов, которые позволят людям с травмами конечностей и ампутациями вернуть мелкую моторику и совершать микроскопические движения. Не только писать, но и рисовать, лепить, играть на музыкальных инструментах.
К проекту, над которым работают Окорокова и Осадчий, присоединяется все больше исследователей. «К нам с первого курса магистерской программы пришел Георгий Сапожников, выпускник МАИ, — рассказывает Елизавета. — Он пишет программу, которая позволяет в реальном времени считывать сигналы с мышц и распознавать несколько движений. То есть если мы сейчас на вас наденем электроды, эта программа сможет тут же распознать, какое движение вы производите».
В дальнейшем эти разработки и усовершенствованный алгоритм распознавания будут протестированы на экспериментальном протезе, который создается в одной из сотрудничающих с Вышкой компаний — резиденте Сколково. А затем пройдут клинические испытания — на реальных пациентах.
Узнать больше об исследованиях Елизаветы Окороковой и ее коллег по Вышке можно 10 февраля на открытой лекции в ДК ЗИЛ. В частности, Елизавета расскажет о нейроинтерфейсах, которые позволяют управлять машинами с помощью биологических сигналов.
Другие истории:
Юлия Жесткова, 4-й курс совместной бакалаврской программы по экономике ВШЭ и РЭШ
История о том, к чему могут привести глобальные вопросы
В конце 2015 года студентка совместного бакалавриата ВШЭ и РЭШ Юлия Жесткова стала победителем конкурса студенческих научно-исследовательских работ по экономике. Ее работа называлась «Информаторы государства: лобби против СМИ» и представляла собой подготовку к глобальному исследованию, которое Юлия планирует провести в будущем.
«Чем интересна политическая экономика? — рассуждает студентка. — Тем, что вопросы зачастую навеяны проблемами из области политологии и мотивированы политическими реалиями, но методы исследования — чисто экономические. И вот у нас с моим научным руководителем Константином Исааковичем Сониным (включен Минюстом в список физлиц, выполняющих функции иностранного агента) появилась идея исследовать, почему военные диктатуры так неудачно ведут войны и часто уязвимы перед лицом вооруженных конфликтов, хотя казалось бы, это должно быть их специализацией. С начала 1990-х годов „эталонные“ военные диктатуры (по типу Аргентины или Чили в 70-80-х) стали менее распространенными, но непропорционально большое участие военных в принятии ключевых государственных решений до сих пор можно наблюдать во многих странах Ближнего Востока, не говоря уже о Северной Корее. В политэкономической литературе не было однозначного ответа на этот вопрос, хотя, конечно, сама его формулировка не является чем-то принципиально прорывным и новым».
Итак, вопрос был поставлен. Но что дальше? «Для студента даже очень сильного бакалавриата взяться за такую тему — это все-таки вызов, — говорит Юлия. — Было непонятно, как к ней подступиться. В итоге решили, что нужно начинать с чего-то малого. Так появилась более узкая тема».
Сложно представить себе картину, когда приходит нефтяное лобби в парламент, открывает гостевую книгу и записывает, что оно хочет и сколько денег готово на это дать.
Исследование «Информаторы государства: лобби против СМИ» родилось из предположения, что военные диктатуры, будучи во многом закрытыми от внешнего мира государственными образованиями, обладают очень ограниченной информацией, зачастую недостаточной для стратегического планирования. Более того, решающие бои в конфликтах в XXI веке постепенно переходят из зон активных военных действий в информационное пространство. И вот на этом фронте военные диктатуры особенно уязвимы. Но всё же что мешает военным диктатурам с одной стороны, получать информацию о мировой и внутренней обстановке, и с другой стороны, для сохранения стабильности режима фильтровать выдаваемую вовне информацию? Для ответа на этот вопрос нужно было понять, как и откуда государство в принципе получает информацию.
«У любого государства есть два источника информации (помимо внутренних государственных служб) — СМИ и лоббистские группы. Я попыталась посмотреть, как они взаимодействуют между собой и с государством и к чему это все приводит, — объясняет Юлия. — И вот тут заканчивается политика и начинается экономика. Моя задача с точки зрения теоретической экономики заключалась в том, чтобы обоснованно и с минимальными потерями принципиальных моментов „упростить“ реальность до уровня экономической модели. Моей отправной точкой была модель передачи информации Кроуфорда и Собеля — каноническая база, с которой начинаются большинство современных теоретических работ, связанных с обменом информации. Дальше на этот фон нужно было наложить элементы и основные штрихи моего контекста: ввести новые предпосылки, стратегические взаимодействия, вероятности, функции распределения, определить равновесия и их динамическую статику — все то, что так мило сердцу экономиста».
Основной вывод исследования можно сформулировать так: если лоббистские группы передают государству однородную информацию и не противоречат друг другу то, у государства вырисовывается определённая информационная картина, достаточная в его понимании для принятия решений. В таком случае государство не нуждается в независимом СМИ как источнике информации, а значит, СМИ можно использовать в чисто пропагандистских целях. Если же интересы лоббистских групп различны, то они будут сообщать разнородную информацию, которая при агрегировании переходит в «шум». В таком случае государству приходится задействовать другой информационный канал — СМИ, а они для этого должны быть в достаточной степени независимыми, чтобы не терять информативности, говорит Юлия.
Любое исследование — это движение вперед, даже если в итоге ты оказываешься не там, куда планировал прийти.
Юлия подчеркивает, что ее исследование — это теоретическая модель. Ее недостаток в том, что проверить теорию на реальных данных невозможно. «Сложно представить себе картину, когда приходит нефтяное лобби в парламент, открывает гостевую книгу и разборчивым почерком записывает, что оно хочет, сколько денег готово на это дать или какой информацией о нефтяных компаниях в стране и мире готова поделиться. «Отсутствие хороших данных о работе лобби ставит меня в тупик с точки зрения эмпирического тестирования модели, и пока я не придумала, как из него выйти», — признает девушка.
Однако это не повод унывать. Юлия считает, что эта работа все равно помогла ей продвинуться в поисках ответа на основной вопрос про военные диктатуры: «В этой работе я рассмотрела вполне конкретный „подвопрос“, ответ на который подсказал мне, в каком направлении двигаться дальше с точки зрения развития глобальной темы, которую мы определили с моим научным руководителем».
Еще Юлия уверена, что пока ей просто не хватает знаний для того, чтобы взяться за более масштабное исследование. «Сейчас у меня есть хоть и разносторонний, но достаточно ограниченный набор инструментов для работы», — говорит она. Поэтому Юлия подала документы на PhD-программы в несколько зарубежных вузов, где собирается продолжить изучение политической экономики.
Исследовательницу не пугает то, что несмотря на все старания, решения она может так и не найти. «Не бывает так, чтобы не получилось вообще ничего, — говорит она. — Даже если я не получу ответа на изначальный вопрос, наверняка в процессе исследования появятся какие-то важные „побочные“ результаты. Любое исследование — это движение вперед, даже если в итоге ты оказываешься не там, куда планировал прийти».
Вам также может быть интересно:
Российский научный фонд поддержал три новых проекта НИУ ВШЭ
Два проекта ученых МИЭМ НИУ ВШЭ получили финансирование РНФ по итогам конкурса «Проведение исследований на базе существующей научной инфраструктуры мирового уровня». Проект коллег из Международной лаборатории динамических систем и приложений НИУ ВШЭ — Нижний Новгород выиграл конкурс «Проведение исследований научными лабораториями мирового уровня в рамках реализации приоритетов научно-технологического развития РФ». Оба конкурса входят в Президентскую программу исследовательских проектов.
Выпускники ВШЭ учредили новую награду для студентов, занимающихся наукой
Этой наградой будут ежегодно поощряться победители конкурса научно-исследовательских работ студентов по предметным направлениям, в которых университет занимает ведущие позиции в международных рейтингах.
НИУ ВШЭ открывает конкурс научно-исследовательских работ для студентов всех вузов по всем направлениям
Высшая школа экономики начала принимать работы на ежегодный конкурс лучших научно-исследовательских работ студентов. Подать заявку можно до 15 октября на сайте конкурса.
Студенты-исследователи проверят, кого и как обманывают слушатели онлайн-курсов
В Вышке определились победители конкурса студенческих проектов школы Academicus Modus. Они получат годовой грант на реализацию своего исследования, результаты которого планируется опубликовать в одном из научных журналов.
В Вышке появился cтуденческий Научный клуб
ΧΣΕ — ХиСигмаЭпсилон, так называется новая организация для студентов, которым интересна наука и которые хотят поближе познакомиться с академической стороной жизни университета. Научный клуб будет помогать им развивать свои навыки в таких областях, как научно-исследовательская деятельность, преподавание, консалтинг, а также поддерживать их участие в прикладных проектах.
Корпорациям будет нужно все меньше людей, зато в науке перспектив все больше
12 февраля состоялось награждение победителей очередного конкурса научно-исследовательских работ студентов ВШЭ. Они могли не только получить заслуженные призы, но и задать острые вопросы почти всему руководству университета, присутствовавшему на церемонии. Мы отобрали пять вопросов, ответы на которые будут интересны тем, кто занимается наукой в Вышке и не только.
Подведены итоги конкурса научно-исследовательских работ студентов — 2017
Конкурс был проведен по 21 направлению, в том числе впервые — по направлению «Искусство и дизайн». В число победителей и лауреатов конкурса впервые вошли иностранные студенты.
Выпускники ВШЭ стали победителями всероссийского конкурса НИР
Работа выпускников бакалаврской программы «Социология» НИУ ВШЭ заняла первое место на всероссийском конкурсе научно-исследовательских работ студентов и аспирантов в секции «Социальные науки». Исследование еще одной выпускницы ВШЭ из Санкт-Петербургского кампуса Вышки получило приз зрительских симпатий.
В Вышке наградили победителей конкурса НИРС-2016
В этом году наравне с вышкинцами в конкурсе впервые смогли принять участие студенты других российских и зарубежных вузов. На прошедшей церемонии награждения также было официально объявлено о старте нового проекта ВШЭ — Научных боях.
Подведены итоги открытого конкурса НИРС
В этом году в конкурсе на лучшую студенческую научно-исследовательскую работу кроме студентов Вышки впервые смогли принять участие студенты других российских и зарубежных вузов. Всего из 1256 работ, отправленных на конкурс, около 200 были поданы участниками не из ВШЭ.